После второй рюмки Чемодуров загрустил, глядя на ветки яблонь, которые через открытое окно протянулись прямо в горницу. Слегка оживился старик, лишь когда принесли самовар. Он выпил только два стакана, после чего Пинчуков велел прислуге отвести Чемодурова, засыпавшего на ходу, в постель.
После второй рюмки Чемодуров загрустил, глядя на ветки яблонь, которые через открытое окно протянулись прямо в горницу. Слегка оживился старик, лишь когда принесли самовар. Он выпил только два стакана, после чего Пинчуков велел прислуге отвести Чемодурова, засыпавшего на ходу, в постель.
А сам открыл ещё штоф с другой водкой, прозрачно-зелёной, на черносмородиновых почках. Выпили ещё и ещё, после чего Волков свою рюмку отодвинул в сторону и покачал головой:
Ещё совсем недавно думал: всё! Жизнь кончена навсегда, а Россия отныне сплошной красный ад. Бесконечный. Ужас без конца.
Ну что вы, родной мой! возразил Пинчуков. Их песенка спета. Вся Россия восстала против большевизма. Фронт на юге, другой на севере, третий на Волге, у нас уже четвёртый, свой, сибирский фронт образовался. И союзники Антанта у нас, а у большевиков никого.
Да, нет у них союзников, согласился Волков. Пока. На нынешний момент.
И завтрашний момент им ничего не обещает, заверил Пинчуков. Все передовые державы на нашей стороне. Даже Северные Американские штаты. Даже Япония! С такими союзниками
Он многозначительно двинул бровями и налил ещё по одной.
Союзники с неожиданной ненавистью произнес Волков и тут же оборвал себя. А знаете, ваш омуль настоящий деликатес. В Европе такого не знают.
И не скоро узнают.
А что до союзников Не хочется самому верить, но жизнь заставляет. Это не союзники, любезный Григорий Степанович.
Вилка с омулем застыла в руке Пинчукова.
А кто же?
Грабители и мародёры. Неужто вы верите, что вооружённые иностранцы пришли, исключительно чтобы устроить наше счастье, что мы для них прямо-таки братья родные? Чтобы потом, после краха большевиков, откланяться и уйти с такими же чистыми душами и пустыми карманами, как и пришли?
Конечно, любая помощь должна быть вознаграждена, благодарность, знаете ли уклончиво произнес Пинчуков.
Им не нужна наша благодарность. Им нужно наше добро! Причём всё и сразу. Выгодно будет белых поддерживать поддержат. Предложат большевики больше золота, нефти, угля, леса станут Ленин и Троцкий союзничкам братья родные
Вы, верно, очень измучились в эти дни, ещё дальше отвёл от темы Пинчуков.
Скрывать не стану. Измучился. Не дни месяцы.
Как же вам удалось уйти?
Долгая история Вам, действительно, интересно?
Очень, Алексей Андреевич.
Хорошо
Мы прибыли в Екатеринбург из Тобольска в мае, второй партией, с великими княжнами и цесаревичем. Сначала большевики увезли в дом Ипатьева только членов царской семьи. Потом комиссары возвратились к поезду.
Волков! На выход.
Беру чемодан, была у меня ещё банка варенья, но приказали банку оставить. Сказали: привезут мне её потом. Так и не привезли. Не жаль мне варенья, только зачем врать? Сказали бы честно: чаю с малиной захотелось, я бы так отдал.
Нас гофмаршала Татищева, графиню Настеньку Гендрикову, госпожу Шнейдер Екатерину Адольфовну отвезли в тюрьму. Меня с Татищевым к заложникам, женщин в больничную камеру, обе были хворы. Через неделю пришёл новый приказ, ночью: «На выход на вокзал».
Меня тогда уже не было, удовлетворённо отметил Пинчуков. Господь вразумил: в самое время уехали мы с Макарьевной моей.
Волков кивнул:
Да, нужно правильно читать знаки судьбы он скользнул взглядом по яблоневой ветке, обронившей в комнате два жёлтых листка. Потом посмотрел вверх на синий бархат за окном, где прошуршал ветер, заглушая сонный треск цикад, а когда затих, цикады затрещали ещё дружнее. В тёмном бархате медленно возникла свежая большая звезда.
Да, вздохнул Волков. До чего же мы бываем легкомысленны. Надеемся, что всё само образуется, что Бог за нас всё сделает, опасная привычка, я бы сказал смертельная. Чисто русская. Когда нас беда выучит?..
Ещё по одной? Хороша получилась? спросил Пинчуков.
Изумительна!
Прожевав кусок омуля, Волков заметил:
Хороша ваша водка. Даже в дворцовых погребах такой не сыскать было. И, в самом деле, своя?
Своя, своя. Чужой не держим. Даже монопольки. А насчёт знаков Вы их видели? Читали?
Да. Надо сказать, что тогда уже стали доходить до нас слухи о скором наступлении белых. Комиссары засуетились. Всем служащим выдали жалованье за три месяца вперёд. Понемногу уголовников, кто помельче, выпускать стали. Самое удивительное, заложников начали освобождать. И до нас очередь скоро должна была дойти мы часы считали.
Однажды ночью вызвали в контору меня и женщин. Заложили две пролётки. В одну меня посадили с красноармейцем. На удивление, солдат был совсем без оружия. В другую пролётку посадили Гендрикову и Шнейдер вообще без охраны. Спрашиваю солдатика, куда везёт нас. Он отвечает по-доброму так, вежливо:
Или к семье царской, в Пермь, или прямо в Москву.
От такого ответа у меня сердце зашлось. Ведь мы уже знали о расстреле семьи, хотя не верили поначалу. Болтали также, что расстреляли только Государя, а семья в Перми. Но мы в эту сказку не поверили. Значит, плохо наше дело.