Ну и куда это нас несёт? А? Михалыч, а ведь Вадька когда-то двадцать пять раз подтягивался! тряс я лишний вес друга обеими руками.
Двадцать семь, Вовчик, двадцать семь! Как сказать работа сидячая кабинетная. Опять же Танюха у меня кулинар ещё тот, мягко улыбаясь, мямлил, смущаясь, Вадим Сергеевич.
Ладно, друзяки, протянул руку Михалыч, скоро темнеть будет, а мне ещё до Горловки добраться нужно.
Спасибо, Фёдор Михалыч! Мы тут с Володей определимся, и я ещё раз тебя побеспокою, если не возражаешь, прощаясь, сказал Вадим.
Это, как договаривались, Вадим, как договаривались, ответил Михалыч, громко хлопая дверкой «Нивы».
Вадим, а Михалыч, он кто? Я как-то сразу понял, что он не простой водила, спросил я, провожая взглядом исчезающую за поворотом голубую машину.
Это ты правильно заметил. Раньше военную форму носил, а теперь военный по гражданке. Работает в аппарате собственной безопасности. Кем, не спрашивай, не знаю, слукавил мой приятель, мне нужно часик ещё, чтобы на работе меня не искали и ко мне поедем. Танюха борща украинского наварила с пампушками, судачка запекла, салатики разные, почти теряя сознание, перечислял мой упитанный одногруппник.
Борщ, коньяк и война на горизонте
Почти молча доев тарелку ярко красного борща, да со сметанкой, да с зеленушкой, да с пампушками, натёртыми салом и чесноком, я задал хозяйке всего один вопрос:
Извините, пани, а можно на завтрак вместо чая борща повторить?
После пятого тоста, который произнесла Танюша:
Чтобы всё это быстрей закончилось и мужики живыми вернулись, ужин подошёл к логическому завершению.
Мы с Вадиком помогли хозяйке убрать со стола, налили по рюмочке коньяка и вышли посидеть во дворе на свежем воздухе. Они жили в родительском доме в Куйбышевском районе Донецка, недалеко от работы и центра. Район был смешанной застройки. Здесь пятиэтажные «хрущёвки» чередовались с частными домами и их дворы утопали в зелени посадок.
Слушай, а дети то ваши где? вспомнил я о Сашке и Наташке.
Сашка в Киеве, в университете на пятый курс перешёл. Пока не дёргают, что дальше будет, не знаю. А Наташку, от греха, к Таниным родителям перевезли, в Краснодар. В этом году школу заканчивает и поступать будет. Хочет в медицинский. Говорит кукол всех вылечила, теперь хочу людей лечить. А мы вот с Татьяной на боевом посту. Она тоже на ТВ работает, своя программа у неё.
Сашка в Киеве, в университете на пятый курс перешёл. Пока не дёргают, что дальше будет, не знаю. А Наташку, от греха, к Таниным родителям перевезли, в Краснодар. В этом году школу заканчивает и поступать будет. Хочет в медицинский. Говорит кукол всех вылечила, теперь хочу людей лечить. А мы вот с Татьяной на боевом посту. Она тоже на ТВ работает, своя программа у неё.
А в целом, как обстановка? Стреляют?
Стреляют, Володя, стреляют. Они по нам, а наши их мочат. Вот стемнеет, выйдем с тобой вон на ту горку, оттуда всё и увидишь. Это сейчас хоть есть чем воевать, а по началу С охотничьими ружьями в окопах мужики сидели, в нациков дробью заячьей стреляли. Ну, а в Москве, что говорят? спросил меня Вадик, как мне показалось, не ожидая честного ответа.
Что в Москве? А в Москве, Вадик, говорят! Всё говорят и говорят Кулачками машут и машут! Слюнками брызжут с экранов, пукают от натуги и опять говорят, говорят
Понял тебя. Ну, это у нас, у русских, любимое занятие
Пукать?
Да, нет! улыбнулся друг, потрындеть! Действовать начинаем, когда кто-то на лапу больно наступит. Один раз наступили, Крым прибрали. А дальше? Что дальше, Вадик? Мишка лапы поджал? Вчера вон, по Старомихайловке из 82-х и 120-х миномётов полночи гасили. А это уже практически Донецк, Володя. Сейчас наши чуть ли не насильно эвакуируют из зон обстрела мирных жителей. Тяжело идёт. МЧСовцы после таких операций иногда с побитыми мордами возвращаются. А не хочет народ дома бросать. Куда скотину, припасы? Хозяйство, нажитое ещё дедами? Сидят до последнего. А старики, которым вообще ехать некуда? Вот и гибнут ни за что и ни за кого! свирепел по нарастающей Вадим Сергеевич.
Так, разогревая себя коньяком, мы и подошли к теме, которая меня интересовала, а Вадима Сергеевича настораживала. Потихоньку мы поднялись на возвышенность, с которой очень хорошо просматривалась часть большого города. К моему удивлению, зажглись уличные фонари, освещая прямые зелёные улицы столицы Донбасса. Никакой тебе светомаскировки. Город то считай прифронтовой. По дорогам мирно «паслись» троллейбусы и трамваи, «толкались» маршрутки и носились легковушки. Город жил нормальной жизнью до 2200. До начала комендантского часа!
Вон, смотри! сказал Вадим, показывая на северо-запад и отпивая из коньячной бутылки.
То, что я увидел, было похоже на майские грозовые зарницы. По горизонту, в указанном направлении, шли алые и ярко-оранжевые всполохи. Правда звуков выстрелов и разрывов слышно не было. Их поглощало расстояние и «глотал» сам город.
Мне туда нужно, Вадик! твёрдо сказал я, положив руку на плечо друга.
Ага! А на танк тебя не посадить? Ты ж у нас танкист! съехидничал Вадим Сергеевич.