Александр Архипов
Истина Платона
Перевязка
«Это ж надо такие, зараза, маленькие ручки, а как больно. Уй, бляха! Вот как можно такими пальчиками здорового мужика до слёз довести? Ну, прямо гадюка какая-то!» А о чём думать, когда из тебя нитки тянут? Ну, да! Нитки! Тянут-потянут, вытянуть, вашу маму, не могут!
Верунь, красота моя, долго ещё? заискивающе спрашиваю у медсестры, смахивая случайную слезу, пытаясь подхалимажем приблизить конец экзекуции.
Товарищ майор, не дёргайтесь. Как маленький, ей Богу! На спине один шовчик снять осталось и на бочок, сердитым голосом ответила пацанка-медсестра, звякая и щёлкая у меня за спиной блестящей нержавейкой.
На бочок? Верок, в этой позе мы ещё не пробовали, рисковал быть непонятым я.
Брошенный в сердцах в металлический лоток инструмент означал, что нитки из шва на спине наконец вытащены и можно ворочать офицерское туловище на левый бок. По шву на спине прошлись чем-то приятно прохладным, чуть защипало. Воздух наполнился плотным резковатым запахом, знакомым всем пьющим мужикам.
Этиловый? с надеждой косил я глазом в сторону военного медработника.
Нет. Медицинский, пискнула Верочка и, недобро улыбнувшись в зеркало над умывальником, начала медленно, миллиметр за миллиметром отклеивать пластырь со шва под правой подмышкой.
Верка, зарр
Всё-всё-всё! Значит, так, Александр Васильич, боковой ещё лечим. Даже Михал Саныча звать не буду. Обрабатываю и заклеиваю, склонившись над офицерским телом, бубнила Верочка, то и дело запахивая халатик на груди, успевая при этом с интересом поглядывать в зеркало. Смотрю не смотрю?
А на что там смотреть? Пусть салаги-первогодки смотрят. Нам второй размер не по чину. Но девчонка, конечно, просто молодец, рука лёгкая и без серьёзного повода хирурга не дёргает, много работы на себя перетянула.
Товарищ майор, через три дня приходите, снимем. Только старайтесь правую сторону не нагружать, не мочить и не потеть, заклеивая незаживший шов, наставительно вещала медработник среднего звена.
Ой, Веруська, не знаю! Пообещай тебе, а потом жениться будешь требовать. Слушай, а как у Боцмана дела? Передо мной заходил на перевязку.
Тю! Да на вашем Боцмане всё как на собаке заживает! Зелёнкой вымазала и выгнала, а то начал мне тут насупила носик Верочка, но видно было по зелёным пальчикам, что зелёнку для старшего прапорщика не жалела.
Я уже начал одеваться, когда дверь в перевязочную открылась и ушастая голова санитара в очках и белом чепчике, шмыгнув носом, сказала, обращаясь почему-то к Вере:
Майора Хмелева к телефону. Срочно. В кабинет главврача.
Понятно, Семёнов! Не гоняй пыль в процедурной, иди уже, прикрикнула по-хозяйски сестричка.
Дождавшись исчезновения ушей в очках, я достал из одного кармана куртки банку американской сгущёнки, из второго баночку «Пепси-колы» и поставил на перевязочный столик.
Та не надо было шепнула сестричка, молниеносным движением переместив дары в нижний ящик медицинского шкафа. В шкафу что-то грюкнуло и покатилось «Боцман расщедрился», понял я, выходя из перевязочной и, не глядя, ущипнул за что-то Верочку. Мягкая. И тёплая.
Белкин «Белый»
Спустился на первый этаж, подошел к двери кабинета главного и, стукнув для приличия кроссовком по косяку, вошел. Хозяина не было, но трубка телефона лежала на столе. Интересно, кто такой терпеливый?
Майор Хмелев, слушаю вас, как бы по Уставу представляюсь.
Санёк, здорова! Как сам? Починили тебя? А я тебя набираю, а дежурный командир пошёл швы снимать, жизнерадостно обрушился на мою голову начальник разведки бригады подполковник Белкин.
Здорова, Белый! А что со мной станется? Ты ж знаешь, на мне как на собаке, вспомнив Верочку и зелёнку, ответил я.
Я чего искал-то? В 1430 жду тебя у себя в штабе. Дело есть, и познакомлю кое с кем интересным. Заодно и пообедаем.
Есть нигде не есть! Но смотри, я не на диете, ответил я, предвкушая «штабные разносолы».
С главным разведчиком бригады Вадиком Белкиным мы были однокашниками и дружили ещё с курсантских погон. Вадька всегда был теоретиком. Аналитический склад ума Белого, его скрупулёзно просчитанные и разработанные боевые операции спасли не одну сотню солдатских жизней. Авторитетом он пользовался беспрекословным. На оперативных совещаниях комбриг с начальником штаба во время докладов заглядывали ему в глаза, вернее, в толстые линзы очков. И, если Вадька еле заметно кивал своей умной головой в такт доклада, значит лажи не было, что поднимало настроение у докладчика и повышало доверие к докладу у слушателей. Начальство главного разведчика уважало и берегло. А проверяющие и политотдельцы старались обходить стороной по причине его неуязвимости, острого ума и способности клеить несмываемые клички и прозвища. Как то: «Жопа тараканья», «Говнюк двуногий», «Член партийный» и так далее. Кому как повезёт. И ещё неизвестно, кто кого возьмёт за вымя. Повторюсь, подполковник Белкин краснодипломник, интеллигент, эрудит, «Отличник боевой и политической подготовки», орденоносец и очки носит. Чуть не забыл! Член партии.
Перед походом в штаб бригады нужно было найти Боцмана. Ну, это было не трудно. Нужно просто идти на бу-бу-бу, бу-бу-бу, ха-ха-ха! В курилке, в окружении перебинтованных, загипсованных, корчащихся при смехе от боли и пошатывающихся от слабости раненых бойцов, стоял, пышущий здоровьем, с жирной зелёной полосой, от уха до уха, по всей морде, Боцман. Что он им рассказывал? Чем цеплял и веселил этих покалеченных мальчишек тридцатилетний дядька старший прапорщик? В курилке был аншлаг! А бинтованный-перебинтованный зритель всё прибывал Пришлось немного подождать до логичного окончания анекдота.