Михаил, опомнившись, кинулся к бункеру, слыша за спиной визг издыхающего пса. Попав внутрь, он поспешно захлопнул дверь. Когда он вошел в общий зал, на нем, видимо, лица не было, потому что все обернулись к нему.
Что случилось, Миша? спросила наконец Ланка.
Он только рукой махнул. Не было у него слов, чтобы описать происходящее. Немного позже, когда он более-менее пришел в себя, устроили что-то вроде военного совета. Пока непонятно было, откуда пришли эти твари, много ли их и ждать ли еще каких-нибудь монстров. Ясно было одно детей на поверхность теперь выпускать нельзя. Михаилу, как ни странно, показалось, что Ланка восприняла случившееся чуть ли не с облегчением. Он тоскливо думал вот только казалось, что жизнь налаживается, и надо ж такому быть, что опять начались кошмары. Походы за продуктами стали теперь невероятно сложным и рискованным предприятием. Каждый раз перед выходом Михаил долго прислушивался не воют ли опять снаружи собаки. И лишь убедившись, что все тихо, решался покинуть бункер, держа наготове оружие.
Бывали ночи, когда ему приходилось оставаться в бункере. Старые запасы быстро таяли, и скоро пришлось ограничивать порции. Больше всего от этого страдали дети растущие организмы требовали еды. Бункер уже переживал голодное время в первый год, зимой, когда умерли от лучевой болезни двое добытчиков, а третий еле ноги таскал. С приходом Михаила и Светланы дела наладились, но об этом помнили только старшие. А дети не могли понять, почему должны вставать из-за стола голодными. И Михаилу было не по себе, когда он замечал взгляды, которые они кидали в чужие миски.
Пап, принеси еды, просил Максим.
Наверху завелись звери, со вздохом отвечал врач. Очень злые. Ты же не хочешь, чтоб они загрызли меня? За едой теперь надо ходить далеко, рядом мы все забрали.
А может, надо уйти в другое место? спросил Рустам, слышавший этот разговор. Где еда осталась.
«Будем кочевать, как предки чем плохо?», усмехнулся про себя Михаил.
Нельзя. У твоего папы болит нога. Младшие еще малы. Звери могут разорвать нас по пути, пояснил он Рустаму.
Глаза мальчика мрачно сверкнули, но он ничего не сказал. У врача сердце сжималось, когда он глядел на исхудалые лица детей, но он не мог найти выход из положения.
Пришлось привыкнуть и к постоянному страху. Дети тем временем, хоть и жили впроголодь, потихоньку росли. Теперь они предпочитали игры в индейцев, и Михаил догадался, что причиной тому рассказы Джека Лондона. Конечно же, умным и ловким индейским вождем в пестрой одежде и с самодельным копьем чаще всех был Рустам. Наташка была его скво, а роль белого человека доставалась Максиму. Понятно, что неуклюжий белый обычно пасовал перед отважным индейцем.
И все чаще они задавали вопросы, на которые все труднее было отвечать:
Пап, а кроме нас, тут никто не живет?
Никто. А надо, чтоб жили?
Просто нас так мало. Мама говорит, раньше столько народу было в тех огромных домах. А теперь, значит, мы последние остались? А остальные все умерли, когда пришла Беда, да? А почему она пришла? Кто этого хотел? Вы ведь не хотели? спросила Ирка.
Он не знал, что ответить дочери.
Нет, конечно, сказал Михаил. Ни я, ни мама, ни дядя Игорь никто из нас.
А почему же вы ничего не сделали?
Не успели, сказал Михаил. Не все зависит от нас.
И увидел, как недоверчиво уставился на него Рустам.
Понимаете, сказал врач, осторожно подбирая слова, я думаю, что Беда пришла потому, что люди не умели и не хотели договариваться. Совсем как вы, когда деретесь иногда из-за игрушек. Поэтому учитесь жить дружно, иначе нас останется еще меньше.
Десять тысяч лет назад на всей земле жило только пять миллионов человек, сообщила вдруг Ланка. А к тому моменту, как пришла Беда, в одной только Москве жило около двенадцати миллионов вдвое больше. Может, просто слишком много людей стало, слишком истерзали они Землю вот она и отомстила.
А миллион это сколько. Наташка, слушавшая их разговор, растопырила шестипалую руку и принялась загибать пальцы. Михаил усмехнулся.
У тебя рук не хватит сосчитать, сказал он. Миллион это очень много. Но мы не последние. Еще в метро люди живут. Но это далеко отсюда.
А почему мы не идем в метро?
Это опасно. Из-за зверей, и вообще. К тому же там и без нас народу полно. Вдруг там нам не хватит еды?
Нам и тут еды мало, напомнила Ирка.
Мама Лана нам рассказывала когда приходила суровая зима, и еды не хватало на всех, приходилось лишних, старых людей оставлять одних у костра, и их съедали волки, заявил Рустам. Михаил покосился на него. Ему вдруг пришло в голову, что еще несколько лет и он вполне может попасть в разряд старых и ненужных. Если, конечно, они протянут еще несколько лет. И чему только их учит Ланка? Он не раз видел, как дети собирались у нее, и она подолгу им что-то рассказывала. Впрочем, а что им теперь делать? Их несколько раз вывели наверх, а теперь опять заперли в подземелье. Конечно, они переживают. Энергии у них много, несмотря на вечное недоедание, а приложить ее толком некуда. Хорошо хоть Света с ними возится Гуля слишком занята бытом, а Тина валяется с очередной книгой. Михаил заметил, что дети к ним, старшим, относятся по-разному Тине иной раз чуть ли не хамят, с Гулей неплохо ладят, ворчание Гарика пропускают мимо ушей, а вот Ланку буквально боготворят и стараются проводить с ней побольше времени.