Положение на правом фланге Западного фронта 30 ноября 1941 г.
Против правого фланга 133-й сд наступал усиленный 114-й сп, который 2-м батальоном атаковал высоту 253.0 у Сафоново, а другим продвигался на Ольгово через Доронино[343]. Это движение в обход позиций у Сафоново прошло без каких-либо серьезных препятствий и к 13.00 вывело немцев к Ольгову, которое и так находилось в их руках.
Зато 2-му батальону 114-го сп пришлось выдержать тяжелый бой: «В южной части Сафоново, где подвалы были оборудованы подобно крепости, и были связаны друг с другом системами траншей, противник защищался ожесточенно»[344]. Подробности боя за д. Сафоново стали известны из письма артиллериста 521-го сп П.В. Андреева.
«30.11.1941 немцы на рассвете начали нас атаковать и до 14 часов нами было отбито 6 атак. Примерно в 1011 часов 30.11 налетели наши 2 самолета Пе-2 и начали бомбить д. Сафоново. При этой бомбежке наше 2-е орудие от прямого попадания было уничтожено вместе с расчетом. 122 мм орудие было при первом артобстреле д. Сафоново со стороны немцев, т. е. на рассвете, выведено из строя, и орудийный расчет полностью вышел из строя. Осталась одна 45 мм пушка. Но немцы почему-то атаковали без танков.
У нас были большие потери убитыми и ранеными. А также осталось мало пулеметов и минометов. Командир 4-й роты мл. лейтенант Пшеничников ранен, командир 5-й роты, фамилию не помню, ранен, командир батальона cm. лейтенант Любимов (ему в д. Сафонове прибыл приказ 28.11.1941 о присвоении звания капитана) ранен.
В третьем часу дня 30.11 немцы открыли по д. Сафоново артогонь, и меня ранило в левый висок, в результате чего я потерял левый глаз. Расчет 1-го орудия был почти весь выведен из строя, остались у орудия я, и рядовой Иванов.
До вечера было сравнительное затишье, а потом из леса вышли 4 танка и, ведя огонь, двинулись на д. Сафоново. Рядовой Иванов при подноске снарядов был убит, и бронебойных снарядов у нас осталось 4 штуки, а осколочных было много.
В третьем часу дня 30.11 немцы открыли по д. Сафоново артогонь, и меня ранило в левый висок, в результате чего я потерял левый глаз. Расчет 1-го орудия был почти весь выведен из строя, остались у орудия я, и рядовой Иванов.
До вечера было сравнительное затишье, а потом из леса вышли 4 танка и, ведя огонь, двинулись на д. Сафоново. Рядовой Иванов при подноске снарядов был убит, и бронебойных снарядов у нас осталось 4 штуки, а осколочных было много.
Оставшаяся пехота замерла в ожидании, так как танки были уже в 150 метрах от деревни. Наше орудие не открывает огня, и начали кричать в сторону нашей огневой позиции: «Вы что, так вашу мать, заснули?!» Орудие было побелено белой глиной, и на фоне снега его заметить было трудно на расстоянии 1520 метров. Я зарядил орудие и выжидал приближения танков. Кстати, танки шли без пехоты почему-то. Но, по-видимому, из-за ранения мне казалось, что танки еще далеко, т. к. я потерял много крови. На расстоянии примерно 7080 метров первым выстрелом был поражен головной танк, а потом и все остальные. За этот бой меня представляли к высшей правительственной награде ордену Ленина.
При ведении огня по танкам я не проявил никакого героизма, т. к. у меня было какое-то такое состояние, о котором трудно рассказать: во рту горечь, все безразлично, в оставшемся правом глазу мелькали желтые круги, которые мешали мне прицеливаться. Очень плохо видел сетку и перекрест в панораме. И было безразлично, убьют меня или не убьют.
Очень много раненых, которые были в состоянии держать оружие в руках, вели огонь, т. е. из строя не вышли. Да и некуда было эвакуировать тяжело раненых, кругом деревни Сафонове был враг. Деревня горела сильно. Раненых переносили из горящих изб в подвалы изб, которые еще не горели.
Я часто терял сознание, а потом приходил в себя, немного передвигался и опять терял сознание
30.11.1941 г. примерно в 18 часов прибыли наши разведчики взвода полковой разведки и принесли приказ отходить к штабу полка, а в какую деревню не знаю. С разведчиками прибыл политрук Цукерман Лазарь Вениаминович, который и тащил меня на своей шинели по снегу волоком несколько километров. Когда я приходил в сознание, то немного шел сам с его помощью, а потом опять терял сознание»[345].
На левом фланге группы Захарова 126-я сд сдерживала противника пытавшегося наступать на Б. Титово и попыталась вернуть Ригино но неудачно[346]. В результате к вечеру 68-й пп 23-й пд установил связь с 6-й тд в Мостках.
В тылу группы Захарова, перерезав Рогачевское шоссе, враг продолжал распространяться в восточном направлении. 23-я пд достигла одной из своих полковых групп района Векшино Каменка Кочергино. Это был 67-й пп, сменивший здесь 9-й, который составлял другую полковую группу. Он в свою очередь переместился в район Удино Старо Левково.
Несмотря на то, что немцам удалось охватить центральный участок обороны группы Захарова с двух сторон, они не расценивали этот успех как решающий, поскольку для продолжения обходов требовалось много времени, а было необходимо спешить. Поэтому генерал Э. Раус, несмотря на колебания своего начальника, командующего 41-м ак В. Моделя, принял решение «положиться на грубую силу»[347] и с утра вновь атаковать вдоль Рогачевского шоссе. Пробив нашу оборону силами 6-й тд, противник намеревался пустить вперед боевую группу ф. Витерсхайма из 1-й тд, которая уже подошла с севера и стояла «в затылок» за 6-й тд. Планируя решительные действия на следующее утро, немцы не заметили, что наши части уже начали отход.