Мы сорочками берем, Ингвар смотрел на жену в удивлении. Ну, я думал, это просто обычай такой мало ли у них обычаев всяких, всего не перечтешь.
Просто, любезный мой, ничего в нашем деле не бывает. Знать надо, что к чему приложить.
Я ли не знаю
А сладко жили князья полянские! хмыкнул Асмунд.
Там в другом дело, Эльга колебалась, стоит ли им рассказывать и не нарушит ли она этим священные тайны. Но ведь это как раз мужская волшба. У старых людей считалось, будто в каждой девке молодой, пока она целая, Марена живет. А убить в ней Марену и Живу возродить священное умение и дело для владыки. Для простого отрока, который ее муж новобрачный, девственность невесты нарушать считалось опасно. Как войдет силу Марены разбудит, не умеючи, и сам ее добычей станет.
Теперь ее слушатели уже не смеялись. Все трое давно были зрелыми мужчинами, мужьями и отцами нескольких детей, однако слова Эльги пробуждали извечный мужской страх перед темными безднами женской стихии, глубоко запрятанный, но неизбывный.
Да ладно подумав, Асмунд в сомнении качнул головой. Я всех своих жен девками брал, не подсоблял мне никакой дед, и не съела меня Марена.
С Пестрянкой ты три дня прожил да на три года уехал, напомнила Эльга. А потом она с тобой развелась, и вся женитьба ваша в прах пошла.
Это я с ней развелся! Потому что хотел Звездочу взять
Так и взял, а Звездоча вторыми родами умерла, и двух лет не прожила с тобой. Вот Дивуша дай Велес ей здоровья! Третьей всегда везет. Она сама княжьего рода, у нее удача сильная.
Асмунд оторопел, впервые увидев три свои женитьбы в новом свете.
Ну их к бурому волку бабьи эти глупости, поморщился Ингвар. Мы ж не в кощуне. Отдал Вещий эти дела боярам пусть они и занимаются. А мы будем дружину водить и сорочки брать.
И подмигнул, отвернувшись от Эльги, побратиму и шурю: дескать, будет случай, мы и не сорочками свое возьмем! Спасибо мудрой жене за науку!
Знаешь, сказал Эльге Мистина, я думаю, не так уж плохо, если за урожай и всякий приплод перед полянами будет отвечать не Святша, а кто-нибудь другой. Иначе его и в поход никакой не отпустят: то сеять, то жать, и везде ему первому выходить, семена в портках выносить. Или мор нападет на скотину, он виноват окажется. Пусть тогда Дорогожу за бороду берут. А у нас дружина есть с дружиной никогда не проволшишься, ни в добрый год, ни в худой.
На том и порешили. Асмунд уехал со Святославом в Хольмгард и там продолжал учить его владеть оружием и управлять дружиной, а Эльга в Киеве выполняла обязанности старшей жрицы, владеющей женской волшбой. Ведь по матери она принадлежала к роду северных кривичей и получила эту мудрость как свое законное женское наследство. Откажись она от этих дел, оставь их Видиборовой матери Убаве или Честонеговой жене Соловьице отдала бы и звание матери земли Русской. Что же осталось бы делать ей, киевской княгине? Править хозяйством своего двора? Хорошо для простой женки, но мало для наследницы Олега Вещего. В Эльге кияне видели наследницу его удачи, его священного, не оружием, а духом завоеванного права на власть. И эту честь она не намеревалась уступать никому.
И вот пришла пора употребить свои знания на самое важное дело на добрую долю единственного сына, князя русского. Наутро, глядя, как нянька кормит маленькую Браню той было полтора года, Эльга снова раздумывала над вчерашним разговором. Святша прав, что попрекает ее. Всякая мать, от первых своих девчоночьих супрядок, каждым шагом ткет судьбу детей, и ее забота чтобы узор вышел удачным. Как в тех сказаниях говорится:
И вот пришла пора употребить свои знания на самое важное дело на добрую долю единственного сына, князя русского. Наутро, глядя, как нянька кормит маленькую Браню той было полтора года, Эльга снова раздумывала над вчерашним разговором. Святша прав, что попрекает ее. Всякая мать, от первых своих девчоночьих супрядок, каждым шагом ткет судьбу детей, и ее забота чтобы узор вышел удачным. Как в тех сказаниях говорится:
Кабы знала над тобою я невзгодушку,
Кабы знала то безвременье великое,
То не так тебя бы, чадо, породила я,
Породила бы я тебя, чадо милое,
Как туловом в Колывана Колывановича,
Как острым разумом в Суровца-полника,
Как красотою в Волха Змеевича,
Могучей силушкой в Святогора-волота
Легче чем матерям, которые живут в глубоком русле родовых поконов, под крылышком своих дедов и бабок. У нее, Эльги, переход из дев в жены выдался тревожным и бурным. С материнским родом она порвала, оскорбила чуров пролитием священной крови. Дитя свое носила в Киеве за тридевять земель от родного дома, среди чужих людей. Да и для Ингвара Киев не родное место. Чудно ли, что не вышло обеспечить сына силой и удачей от рождения?
Но что можно сделать потом? Разные есть приемы и хитрости, и Эльга хотела найти самые верные.
У кого бы совета спросить? Ростислава Предславна, давняя ее наставница в житейских делах, была христианкой ее совет заранее известен. Мудрые старые боярыни? Эх, была бы она в родных местах, где живет Бура-Баба! Мудрее ее, праматери северных кривичей, никого на свете нет. Эльга выросла со знанием этого и унесла во взрослую жизнь глубинное детское убеждение, что вся мудрость человеческая сосредоточена в той заросшей избенке, в глухих лесах близ реки Великой.