Ты же не против, если я пойду, Джойс? Я могу остаться, если ты хочешь, это не так важно.
Разумеется, это важно. Ты двадцать лет не пропускал ни одного понедельника.
Кроме праздничных дней! Папа поднимает вверх скрюченный палец, его глаза ликуют.
Кроме праздничных дней, улыбаюсь я и хватаю его за палец.
Детка. Он берет мою руку. Ты гораздо важнее нескольких пинт и песен.
Что бы я без тебя делала? Мои глаза снова наполняются слезами.
Прекрасно существовала бы, дорогая. Кроме того, бросает он на меня осторожный взгляд, у тебя есть Конор.
Я отпускаю его руку и смотрю в сторону. Конор? А если Конор больше мне не нужен?
Я пытался позвонить ему вчера ночью на ручной телефон, но никто не отвечал. Возможно, я набрал не те цифры, быстро добавляет он. На этих ручных телефонах гораздо больше цифр.
На мобильниках, папа, рассеянно поправляю я.
А, да! На мобильниках. Он все звонил, пока ты спала. Очень волнуется. Он собирается вернуться домой, как только купит билет.
Это очень любезно с его стороны. Тогда мы сможем заняться делом проведем следующие десять лет нашей супружеской жизни в попытках завести детей. Милое и приятное развлечение, чтобы придать нашим отношениям хоть какой-то смысл.
Но, дорогая
Итак, я вернулась к жизни и сегодня проживаю свой самый первый новый день. Признаться, я не уверена, что хочу здесь находиться. Полагалось бы испытывать благодарность к тем, кто вытащил меня с той стороны горизонта, но мне совсем не хочется этого делать. Честно говоря, я предпочла бы, чтобы они себя не утруждали.
Глава шестая
Я смотрю, как три ребенка играют вместе на полу палаты, маленькие пальчики, толстые щечки и пухлые губки лица родителей четко отпечатались на их мордашках. Мое сердце падает в желудок, желудок скручивает судорогой боли. Глаза снова наполняются слезами, и мне приходится их отвести.
Ничего, если я поем винограду? щебечет папа. Он похож на маленькую канарейку, качающуюся в клетке рядом со мной.
Конечно, поешь. Папа, ты сейчас должен пойти домой и что-нибудь съесть. Ты должен беречь силы.
Он берет банан.
В нем море энергии. А сколько калия! восклицает он и с улыбкой очищает банан точными движения-ми. Домой я побегу трусцой, вот увидишь.
А как ты сюда добрался?
До меня вдруг доходит, что папа уже много лет не бывал в городе. Для него все стало слишком быстрым, здания неожиданно выросли там, где их никогда не было, машины на дорогах ездят не в те стороны, что раньше. С огромным сожалением и грустью он продал свой автомобиль: его ухудшающееся зрение стало грозить бедой на дороге ему и другим. Семьдесят пять лет, десять лет, как умерла его жена. Теперь жизнь катится по привычной колее, он прижился в небольшом пригородном районе, где знает всех соседей. По воскресеньям и средам церковь, по понедельникам клуб (кроме праздничных дней, когда посещение переносится на вторник), мясник по четвергам, кроссворды, головоломки и телевизионные передачи в течение дня, его сад во все остальное время.
Фрэн, что живет через дорогу, привезла меня. Он опускает банан, продолжая улыбаться своей шутке про бег трусцой, и кладет в рот виноградину. Чуть не угробила меня два или три раза. Или даже больше во всяком случае, достаточно для того, чтобы я понял, что Бог существует, если когда-нибудь в этом сомневался. Я просил виноград без косточек, а этот с косточками. Папа хмурится. Покрытые коричневыми пятнами руки кладут гроздь обратно на тумбочку. Он достает изо рта косточки и оглядывается в поисках корзины для мусора.
Папа, ты и сейчас еще веришь в Бога? Это звучит жестче, чем мне хотелось, но меня душит гнев, он почти невыносим.
Верю, Джойс, без обиды или возмущения отвечает он. Кладет косточки в носовой платок и засовывает его в карман. Поступки Господа непостижимы, мы часто не можем ни объяснить их, ни понять, ни принять, ни мириться с ними. Я понимаю, что ты сейчас можешь сомневаться в Его существовании, со всеми нами это случается временами. Когда умерла твоя мать, я Он умолкает и, как часто бывает, оставляет фразу незаконченной: дальше он не пойдет ни в предательстве по отношению к своему Богу, ни в обсуждении смерти жены. А ведь на этот раз Бог ответил на все мои молитвы. Прошлой ночью Он уж точно услышал мой призыв. Он сказал мне Тут в голосе отца начинает звучать усвоенный в детстве сильный акцент графства Каван, который он утратил, когда подростком переехал в Дублин. «Не волнуйся, Генри, я хорошо тебя слышу. Все под контролем, так что не переживай. Я сделаю это для тебя, нет проблем». И Он спас тебя. Он оставил мою девочку в живых, и за это я буду Ему вечно благодарен, хотя нам и грустно оттого, что ушел другой.
Мне нечего на это ответить, однако я смягчаюсь.
Он со скрежетом подтягивает стул ближе к моей кровати.
И я верю в жизнь после смерти. Он говорит теперь немного тише. Да, это так. Я верю в то, что рай существует, там, наверху в облаках, и что все, кто когда-то был тут, сейчас там. Включая грешников, потому что Бог всех прощает.
Все там? Я борюсь со слезами. Не даю им упасть. Знаю, если начну плакать, то не остановлюсь никогда. А мой ребенок, папа? Он тоже там?