Они вынашивают планы отмены «ера»!
Порочная цель, ничего не скажешь. Но я всё ещё не улавливаю связи.
Женские фамилии в словарях, справочниках, на табличках в парадных идут прежде мужских. Я поняла это, просматривая адресную книгу. Ежели букву «ер» удалят из алфавита, мужские фамилии окажутся первыми!
Остроумно! сказал Василий Васильевич, прокашлявшись. А всё-таки, зачем вы ходите?
Поэт Брюсов подсчитал, что у него тысяча читателей во всей Империи, прописклявила Папер. Обойду всю адресную книгу сколько человек услышат мои стихи!
К Тетерникову не ходите пощёчин надаёт и выставит, зашепелявил Розанов ей в ухо. И к этому Хотсевичу или Ходасевичу. В любом случае, фамилия у него отталкивающая. Мало ли Лучше не надо.
К Тетерникову не ходите пощёчин надаёт и выставит, зашепелявил Розанов ей в ухо. И к этому Хотсевичу или Ходасевичу. В любом случае, фамилия у него отталкивающая. Мало ли Лучше не надо.
Между делом Тиняков поинтересовался:
Как же так, Василий Васильевич, вы и я одинаково даём статьи под псевдонимами во враждебные газеты, изображая разнообразные политические воззрения, но в итоге остракизму предали только меня!
Я веду эту игру по уговору с хозяевами газет и для собственного интереса, а вы самочинно и ради наживы. А низкие помыслы наказуемы, с удовлетворением закончил Розанов.
Замыслив нечто, писатель прошёлся по кабинету. Обернувшись на поэтку, потёр ладошки в нерешительности, как перед неприятным, но необходимым делом.
Мария Яковлевна, даже не знаю, как вас об этом просить Сделайте милость. Доставьте удовольствие старому, иссякающему человеку. Сбросьте калоши!
Василий Васильевич, как вы смеете!.. вскинулся Тиняков.
Да ещё при всех, добавил Вольский.
Тем не менее, я буду настаивать, грозно сказал писатель. Милая барышня! Разуйтесь! Чрезвычайно хочется увидать ваши пятки.
Поэтка сказала примирительно:
Друзья мои, я давно мечтала показать кому-нибудь свои пятки.
Пятки были первостатейными: розовые, без натоптышей.
Василий Васильевич схватил пару калош и принялся трепать их, но не обнаружил внутри ничего кроме забитой в носы пакли. Бросив оземь, негодующе воскликнул:
Почему вы всегда в этих безразмерных калошах?
Однажды, ещё в Москве, я прочла стихи в какой-то квартире. У двух сестёр-хозяек гостил молодой человек, настоящий великан, с пышной рыжей шевелюрой. Он был несчастен, но услыхав мои стихи из «Рдяных трепетов», приобрёл хорошее расположение духа. Спросил, какой у меня амулет и объяснил, что каждому поэту пристал магический предмет. Давеча от них сам Брюсов второпях ушёл без калош. Хозяева любезно уступили мне эти калоши.
Боря сказал медленно:
Кажется, я знаю этого подлеца.
Кажется, я тоже, мрачно сказал Тиняков. Жаль, Гумми не подстрелил его на дуэли.
Что вы, великан не подлец, он был очень обходителен и приятен, возразила Мария Папер.
Скажите, это великан подсказал вам ходить по адресам из справочника? спросил Василий Васильевич.
Это сёстры, у кого он гостил. Добрейшие создания.
Розанов понимающе переглянулся с Борей.
Беру за смелость утверждать, что над вами зло пошутили.
Это мне без разницы, если этим путём я угожу в вечность, равнодушно ответила поэтка.
Наведаемся в околоток поблизости от места житья Разорёнова, решил Василий Васильевич.
Кликнем извощика? угодливо спросил Вольский.
Помчимся на трамвае! провозгласил писатель. Тут неподалёку новую линию проложили. Всё время катаюсь. Бесподобное удобство!
Подошёл обер-кондуктор и попросил оплатить билет.
Ах, какая незадача, кудахтал Розанов, шурша ассигнацией. Мельче нет, все копейки ссыпал в кружку юродивого с паперти. Отсчитаете сдачу со ста рублей?
Василий Васильевич, давайте я вам займу, шепнул меньшевик.
Не надо, Коля, уверенно произнёс писатель. Это же мне отдавать вам придётся.
Молодой человек в мундире багровел от злости.
Вот бы вас, зайцев, выгнать в Таврический сад и расстрелять!.. сказал он сквозь зубы.
Эх, батенька, запутались вы в жизни, назидательно пропел Розанов. Трамвай не ради заработка городской управы сделан, а для удобства членов общества.
Сошли на нужной остановке и продолжили путь пешком.
Вольский на ходу выводил басом:
О где же ты, мой маленькый кр-р-реольчик
Какая гадость! оттопырил губу Розанов.
А мне нравится! обиженно ответил меньшевик.
Несколькими минутами спустя Василий Васильевич, забывшись, сам начал тихонько напевать:
Ты едешь пьяная и очень бледная
Прохожий гимназист с сачком для бабочек выговорил, неумеренно шепелявя:
Пош-шлость.
Вольский выпучил вслед ему глаза:
Это кто ещё такой?
Очевидно, будущий арбитр изящества.
Исправник старательно отвечал на расспросы Василия Васильевича:
Разорёнов? Его грабители взяли в два топора. Что украли? Бог его знает. Кто теперь знает, что у него было. Остались только ящики с письмами. Да, я могу узнать Они на складе в участке, потому как вещественные доказательства.
Как это вы ловко всё вызнаёте? с завистью спросил Вольский.
Всё моя манера вести диалог, объяснил писатель. Запомните, Коля: интимничанье.
Вернувшийся исправник доложил:
Самый большой ящик был помечен фамилией Герасимова. Конечно, адрес на конвертах.