Волны бились о скалы.
Есть ещё один вариант, тихо сказал я в ответ. Ты не думала, что тебя в итоге не отвергли?
Она задумчиво кивнула.
Тело болело. На душе скребли кошки.
Но что произошло с тобой? спросила она. Не понимаю.
Твой любимый святой Игнатий был не менее великий стратег, чем наш знакомый. Цель у него оправдывала средства. Не знаю насчет благословения Богоматери, но обычному человеку самому по себе не победить таких, как ты. Нужно было дать силу тому, в чьих руках будет оружие. Создатель клинка знал только два способа. И он дал к ним доступ, как сумел. Этим ножом мне довелось прикончить шестнадцать гадов и Великого Стратега. Грубый, неэффективный способ питаться. Ты сама говорила. А ещё мы восстановили против себя целый город. Антагонизм энергоемкая штука. С ним не нужно даже убивать, про это ты тоже рассказывала. Стратегу было не выдержать. А тут еще и молитва
Ты теперь?
Такой же, как ты. Да, улыбнулся ей.
Я откинулся назад. Посмотрел в блеклую синеву. На искорки стратостатов. Заныло сердце. Полетят ли там когда-нибудь аппараты Королёва, разнося человечество по Вселенной?
Пусть не сейчас, а через сотню или тысячу лет?
Нам предоставили два зла на выбор, не рассказав, какое из них меньшее. Единственное обоснование ответа отсутствие кровопролития. Но сколько людей погибает в сотнях войн, что идут по всей Земле? Не больше ли? А сколько бы приняло смерть в «государстве», построенном теми, кто питается борьбой?
Устал.
Ничего. Скоро отдых. Осталось всего одно дело.
Пальцы крепко ухватили рукоять. Удар. Я постарался вогнать нож себе поближе к сердцу.
Устал.
Ничего. Скоро отдых. Осталось всего одно дело.
Пальцы крепко ухватили рукоять. Удар. Я постарался вогнать нож себе поближе к сердцу.
Не больно. Странно.
Прости, сказал Агнессе. Если средства нужно оправдывать к лешему такие средства.
Она закричала.
Смерть, где твоё жало, когда оно так нужно? Вот он я, ещё хохмлю!
Посмотрел вниз. Ударил ещё и ещё. Хоть бы хны. Клинок становился как будто прозрачным, впитываясь в плоть.
Чудо? Свойство оружия? Или я, впитавший отравленную силу Стратега, теперь слишком силён для клинка?
Пока я недоумевал, напарница подбежала ко мне и отвесила хороший пинок по рёбрам.
Кончай самоубиваться и вставай! Позер! Пафос ходячий! Гордынька до небес! Руки ему чистые подавай! Тебя что, вражду сеять или народ валить кто-то заставит?
Стерва, заключил я. Стервочка. Ну, держись!..
Мы стояли, обнявшись, чуть запыхавшиеся. Небо не упало на землю, и мы были рядом.
Он был настоящий дьявол, сказала она. Мы сделали хорошее дело. Заслужили.
Он был всего лишь человек. И это самое страшное, процитировал я её. Но заслужили. Наверное, невысказанный вопрос повис в воздухе.
Мы помолчали.
Всё же мы чудовища. Чуточку, признала она. Но в наших силах не перестать быть людьми. Это лучше смерти.
Звучит как план на ближайшую вечность.
И это он и был.
Григорий Елисеев
Точка слома
В Париже было тепло и солнечно. На бескрайнем голубом небе ни единого облачка, а сквозь прогретый воздух можно увидеть почти весь город. От покатых крыш Монмартра и до Елисейских полей, от Лувра и до закрытого строительными лесами железного каркаса Эйфелевой башни будущего символа страны.
Впрочем, стоящему у окна человеку было не до любования пейзажами. Одетый в камзол мужчина держал в правой руке футуристического вида стальной кейс, а все его внимание сосредоточилось на шумной толпе внизу.
Парижане заполонили обе стороны широкой улицы, сгрудившись у выставленного жандармами ограждения, жестикулируя и громко обсуждая предстоящий парад. На фасадах домов были попеременно развешены трепещущие на ветру яркие флаги, что складывались в непростую мозаику геополитических реалий эпохи. Орлы и полосы, звезды и драконы, кресты и полумесяцы. Державы-победительницы праздновали окончание самой кровопролитной войны в истории. Войны, порожденной безумными фанатиками, начитавшимися теократических опусов Эмилио Обрегона о философии духа и превосходстве «духовно сильных народов» над остальными. Войны, победа в которой должна была стать началом новой эпохи мира и процветания для всего человечества.
Мужчина у окна горько усмехнулся. В отличие от собравшихся внизу, он был обременен проклятьем знания и прекрасно представлял себе, что именно ждет человечество в этой новой «прекрасной» эпохе железа и пара. Вернее, будет ждать, если он не произведет сегодня выстрел.
Грянул оркестр, и над площадью прокатились восторженные крики полные ликования. Человек поставил кейс на подоконник и положил пальцы на сенсорные панели замков. Отпечатки совпали с внесенными в базу данных, и с мягким шипением крышка приподнялась.
Все было продумано до мелочей и отрепетировано десятки раз. Человек знал ход парада наизусть и мог повторить все, что от него требовалось с закрытыми глазами. Сначала пройдут пешие колонны, затем легкая техника. Это даст ему время, чтобы смонтировать винтовку.
Мужчина принялся вытаскивать вложенные в поролон детали. Приклад, оптика, блок питания, плазменные заряды. Пальцы привычно скользили по холодному пластику, воспроизводя отточенный алгоритм. Щелчки входящих друг в друга пазов сливались с тяжелой поступью солдат, идущих по мостовой, и казалось, инструмент справедливого возмездия за то, что еще не совершилось, складывается абсолютно бесшумно. На мгновение отвлекшись, человек увидел внизу красные плюмажи и блестящие золотом нагрудники гренадеров Российской империи. Системы реактивного огня на плече каждого бойца украшал свисающий с креплений стяг с двуглавым орлом. Солдаты чеканили шаг так же верно, как до этого прошагали половину Европы. И как им еще не раз придется прошагать, если его выстрел окажется неудачным.