Тимашев плодотворно изучал и национальную проблему. Новая Россия, по его мысли, должна строиться на базе национальной культуры и сохранения государственного единства, ей «придется укрепить и развить мишурные автономии и поднять некоторые из них до ранга политических». Старую Россию Тимашев рассматривал как унитарное государство с тенденцией к централизму, как «наковальню русификации», не признавая одновременно правдоподобными «басни» самостийников об ужасах царского угнетения, оговаривая, что и в современных демократиях этот «порок» имеет место. Современную эпоху Тимашев характеризовал как время мирового хозяйства и национального возрождения, пробуждения национальностей и их стремления к утверждению собственной самостоятельности. «В будущем России, если она найдет свой путь, не будет не только угнетенных провинций, но и провинций, почитающих себя угнетенными. Все ее составляющие части будут таковыми не по принуждению, а потому, что в союзном целом они легче всего осуществят свой собственный интерес».
Будущее национальное устройство должно освободиться от несовершенств национального строительства в дореволюционной и Советской России. Если до революции решение национального вопроса упиралось в ее отсталость, безграмотность населения, нерадивое управление, то в советское время федеративное устройство определялось диктатом коммунистической партии, пренебрегающей национальными интересами. Необходимо обеспечить свободное развитие нации, национальных традиций, предоставить ей гражданские права, а также освободить церковь от религиозных гонений[200].
В 1947 г. Тимашев полемизировал с Федотовым, который пессимистически относился к будущей российской империи или к многонациональному государству, предрекая их распад. Тимашев верил в живучесть «самодовлеющего экономического целого» России, дающего мощность ее экономическим процессам, в демократическую федерацию и возможность образования новых союзов таможенных и денежно-кредитных[201].
Проблемам религии, особенно применительно к Советской России, Тимашев всегда уделял пристальное внимание. Во время Отечественной войны, в 1943 г., он опубликовал статью «Война и религия в Советской России», в которой обрисовал политику большевистской власти по отношению к церкви: этапы жестоких гонений и некоторых смягчений режима. В будущем политику советского государства по отношению к религии он считал зависимой от внешнеполитического фактора сближения России с ее демократическими союзниками. Но главный вывод Тимашева, следующий из анализа этой темы, состоял в том, что религиозное сознание в России живо, несмотря на деспотическое отношение большевиков к религии; он сохранял веру в то, что со временем отношение к религии, этому «вековому устою России», должно измениться[202].
Прогностическое значение имеет, как представляется, статья Тимашева 1952 г. под названием «Окаменение коммунистического строя»[203]. В качестве определяющего критерия жизнеспособности общественного строя Тимашев признавал принцип динамичности. Если в первые годы советской власти он отмечал большую динамичность коммунистической системы, которая проявлялась в экономике, в социальной, правовой, культурной сферах, то в 50-е гг. фиксировал «затихание динамизма», иначе застой. Особенностью застойного государства Тимашев считал отгороженность от внешнего мира, установление железного занавеса, «спущенного для того, чтобы проникновение подлинных и наглядных знаний о жизни иной, нежели коммунистическая, не послужило ферментом для быстрого развития несоответствия между условиями коммунистического бытия и некоммунистическим сознанием, которое в таком случае могло бы получить господство».
Тимашева интересовало, по его словам, «значение застоя в коммунистической системе с точки зрения шансов революции, имеющей смести коммунизм»[204]. Но предпосылок для подобной революции он не видел. Однако революционное значение, по Тимашеву, может иметь и эволюционный процесс. Революционная смена власти может произойти из-за отсутствия механизма передачи власти в случае окончания единоличного правления (что характерно для СССР), при столкновении коммунистической системы с внешним миром в связи «с переизбыточным динамизмом этой системы во внешней политике» и, наконец, при постепенном накоплении неблагоприятных и противоречивых результатов коммунистической системы. И заключает свои рассуждения Тимашев следующим выводом: «Коммунистическая система сложилась для проведения основных заданий социализма-коммунизма в ленинском истолковании», но за 35 лет своего существования она стала системой, служившей укреплению власти тех, кто захватил эту власть во имя марксизма-ленинизма, и их преемников. Она стала системой, подобной теократии, управляемой жрецами, не верящими больше в своих богов. Такие теократии всегда падали. Падет и коммунистическая лжетеократия[205].
Либеральные демократы
Борис Александрович Бахметев
Имя Бахметева, посла российского государства в США, сторонника русско-американского сотрудничества и инициатора многочисленных совместных предприятий в области экономики, крупного общественно-политического деятеля, ученого и профессора Политехнического института в Петербурге, мало известно в отечественной историографии.