Основательной перестройке, полагал Струве, должна быть подвергнута в постбольшевистское время и человеческая личность как «живая основа всех преобразований». Чрезвычайно значимым прогнозом, сохраняющим актуальное значение и в современной жизни России, является созданная Струве концепция «личной годности». «Если в идее свободы и своеобразия личности был заключен вечный идеалистический момент либерализма, то в идее личной годности перед нами вечный реалистический момент либерального миросозерцания». Эта концепция создавалась с дореволюционного периода вплоть до 20-х гг. ХХ в. Идею годности, отмечал Струве, англичане выражают словом effciency, немцы словом Tüchtigkeit, французы словом force. Ибо годность сила[143]. В 1926 г. Струве указывал, какое важное значение он придавал идее «личной годности»: «Размышляя над некоторыми и, так сказать, конечными вопросами обществоведения, я изобрел и пустил в оборот определяющее все мое мироощущение и центральное для моего нравственного, социального и политического мировоззрения словосочетание: личная годность»[144].
Проблема «личной годности» для Струве прежде всего мировоззренческая проблема. Она возникла как реакция на миросозерцание, главными для которого являлись идеи личной безответственности и равенства. «В русской революции, писал Струве, идея личной годности была совершенно погашена. Она была утоплена в идее безответственных личностей и проповедовалась на Западе, в освободительном движении дореволюционной России и в советское время»[145]. Идею «личной годности» Струве признает прямой противоположностью идее безответственных личностей.
Автор замечательной статьи о концепции «личной годности» Струве А. А. Кара-Мурза проницательно усмотрел, что для Струве «идея «личной годности» универсальна и гораздо более фундаментальна, чем разделение обществ на «социалистические», «буржуазные» и пр.»[146] По своей сущности проблема «личной годности» это проблема роли человеческой личности в историческом процессе, в ее экономическом, культурном и нравственном прогрессе. Речь идет не только и не столько об определенных свойствах человеческой личности, сколько о разных психотипах, олицетворяющих разные тенденции в развитии русской культуры. Людям «личной годности» были свойственны холодное самообладание, упорство, выдержка, дисциплина, ответственность, самоограничение, терпимость, чувство меры. Они верили в Возрождение России «под знаком Силы и Ясности, Меры и Мерности, под знаком Петра Великого, просветленного художническим гением его великого певца Пушкина»[147].
В противовес людям «личной годности» для Струве существуют и люди «отрицательного отбора». К их числу относятся Г. Гапон, Б. Савинков, В. Ульянов-Ленин. В обобщенном виде их духовные свойства сводятся к неспособности качественной оценки людей; им присущи ложный активизм, авантюризм, отсутствие нравственного пафоса и морального стержня, эгоцентризм, жестокость, ненависть и неукротимое властолюбие.
А. А. Кара-Мурза выстраивает ряд личностей, относимых Струве к категории «личной годности», которые так нужны для великой, «только еще начинающейся строительной работы». Это М. Я. Герценштейн, обладающий душевным типом «мудреца», сила которого заключается в положительной работе, в творчестве, а не в критике и не в отрицании и который «рвался к этой положительной работе, а чисто политическая борьба была для него тяжелым долгом»[148]. Это П. А. Корсаков земский деятель, «образцовый» администратор финансового ведомства, руководитель крупного банковского учреждения. Он «всегда был равен и верен себе в своем деловом существе». Струве считал его «буржуа в том смысле, в котором известные «буржуазные» черты неотъемлемы от всякой культуры, основанной, с одной стороны, на дисциплине и личной ответственности, а с другой стороны на стремлении к наивысшей производительности труда. А может ли быть какая-нибудь культура вне этих начал?»[149]
Значимым типом «личной годности» являлся для Струве и известный деятель земского движения, президент Вольного экономического общества, впоследствии глава умеренно-либеральной фракции в первой Думе граф П. А. Гейден. В нем «с удивительной красотой и законченностью сочетались свойства и черты, драгоценные для нашего времени»; для него характерен был «стиль свободы и независимости, который делал непереносимым для него всякий рабий образ и всякое хамство. Его одинаково отталкивали и холопство толпы, и хамство революционно-интеллигентское, и хамство помещичье, бюрократическое В современном кризисе нужны эти люди, которые в политическом движении являются представителями разума и меры, твердости и сдержанности»[150].
Автор упоминаемой статьи о «личной годности» добавляет к числу уже признанных деятелей героев белой борьбы: Л. Г. Корнилова, М. В. Алексеева, А. М. Каледина, А. В. Колчака, являющих собой образцы героизма, воинского долга, беззаветного служения России. Правомерно также включение в эту группу «идеальных русских личностей», по характеристике Струве, И. С. Аксакова, Б. Н. Чичерина, А. С. Пушкина. Они олицетворяли собой либеральный консерватизм защиту личности и упорядочение государственного властвования, экономическую и гражданскую свободу от деспотических пут и абсолютизма. Именно экономическую и гражданскую свободы Струве признавал «непререкаемыми и верховными» требованиями для будущей национальной России[151].