У нас через ее руки прошли все, доверительным тоном сказал мне Семен, видя мои колебания, пятьдесят шекелей единовременно в зубы и ты, брат, уже мужчина.
Собрание было бурным и требования ораторов сводились к тому, что меня непременно надо свозить к мамаше Сильвии, если я нормальный мужик, или обратиться в центр сексуальных меньшинств, если я все-таки гомик. Я сказал ребятам, что у меня обычная сексуальная ориентация и на этом извечный русский вопрос был закрыт. Административная часть мероприятия была возложена на Соломона Горвица.
У нас через ее руки прошли все, доверительным тоном сказал мне Семен, видя мои колебания, пятьдесят шекелей единовременно в зубы и ты, брат, уже мужчина.
Собрание было бурным и требования ораторов сводились к тому, что меня непременно надо свозить к мамаше Сильвии, если я нормальный мужик, или обратиться в центр сексуальных меньшинств, если я все-таки гомик. Я сказал ребятам, что у меня обычная сексуальная ориентация и на этом извечный русский вопрос был закрыт. Административная часть мероприятия была возложена на Соломона Горвица.
В пятницу вечером, чтобы у меня был как штык, сказал Сэл и, видя, как я тушуюсь, улыбнулся. Не робей, Гиппократ, смелость города берет.
Соломон Горвиц перечитал горы трудов по военному искусству, но разницы между словами Гиппократ и демократ не находил ошибка простительная для будущего полководца. Он заочно присвоил себе звание полковника артиллерии (подражая раннему Наполеону), а к друзьям обращался, соблюдая суровую воинскую субординацию.
Меня он считал непригодным к военному делу, но, признавая мой несомненный ораторский талант, уважительно называл Гиппократ, хотя к ораторскому искусству тот имел весьма отдаленное отношение. Позже кликуха, которой он меня наделил, для удобства укоротилась до Гиппы, а потом и Гиббона.
Я отзывался на все имена, считая их данью моей духовности.
Аркашку Салик произвел в майоры, а Сеню держал в капралах, в основном из-за командного голоса. К военному коньку адвокатского сыночка мы вскоре привыкли и уважительно называли его полковник.
Это случилось в пятницу вечером, когда достойные сыны Израиля готовились к приему святой субботы. Салик заказал по телефону минибус, и мы всем классом погнали в промышленную зону Тель-Авива, где трудились дорожные проститутки. У каждой из них была своя территория и каждую пас грозного вида сутенер, который выполнял одновременно функции телохранителя: случалось, местные отморозки грабили, насиловали и даже убивали жриц продажной любви.
Сначала Сильвия работала в одиночку, и это было выгодно (сутенеру приходится платить по двойной таксе), а потом к ней привязался араб-сутенер, предложив ей выплачивать дань. Она пыталась отвадить его, но он так отдубасил ее, что бедняжка неделю пролежала в больнице. Пришлось вмешаться Семену, который быстро утихомирил араба и прочих охотников поживиться на талантах Сильвии. Безрассудная храбрость Цукермана понравилась проститутке, и она стала больше уделять внимание нашему классу. Моих продвинутых одноклассников это устраивало.
Более года она обслуживала наш двенадцатый «А» и никому из ребят не приходило в голову поменять путану. Она была для них наставницей, матерью и педагогом одновременно. Некоторые уважительно звали ее по имени отчеству Сильвия Борисовна. Она собирала нас на территории заброшенного завода по производству пластиковой посуды и самозабвенно учила азам плотской любви, учиняя разнос нерадивым за нетребовательное отношение к урокам. При мне она устроила Семену небольшой экзамен:
Скажи, Цукерман, что нельзя предлагать женщине?
Женщине нельзя предлагать в рот, бойко отвечал Семен, пытаясь произвести на меня впечатление своими глубокими познаниями.
Ты не только не прав, поморщилась Сильвия Борисовна, ты еще и необразован, дружок.
Извиняюсь, сказал Семен, я хотел сказать оральный секс.
А ты как думаешь, Аркаша, игриво спросила Сильвия своего любимца, что нельзя предлагать женщине?
Аркадий Свирский статный, плечистый брюнет с тонкими чертами лица был единственный, кому отдалась баскетболистка Т. из параллельного класса. Мы все заглядывались на её бесконечные ножки, но избран был именно он джентльмен, плейбой и самый даровитый любовник в нашей школе.
Так называемые извращения нельзя предлагать женщине на первой стадии любовной игры, с усмешкой пробасил Аркадий. Именно эта интеллигентная усмешка Свирского очаровывала девчонок, включая учительницу по русской литературе, точеной фигурой которой восхищалась вся педагогическая общественность школы.
Правильно, сказала Сильвия Борисовна, а что нужно, чтобы Это случилось, Цукерман?
Аркадий был единственный, кого она называла по имени, все остальные удостаивались официального обращения.
Для этого нужно служить! командным голосом трубил Семен, желая реабилитироваться в моих глазах.
Не служить, а заслужить, презрительно поправил его Аркадий, вызвав одобрительную улыбку в глазах своей требовательной наставницы.
Эти уроки любви так захватывали ребят, что даже Салик отказался от своей дорогостоящей модели и пополнял свое образование на практических занятиях с Сильвией.