Только два человека не участвовали в этих еженедельных коллективных походах: я и Салик. Я боялся, что об этом узнает моя высоконравственная мать, а Салику это было не нужно, потому что ему все устроил отец.
Папа Соломона Горвица был престижный адвокат, и у него была возможность снять сыну дорогостоящую девочку.
Проститутки это опасно, сказал он моему другу, я познакомлю тебя с порядочной девушкой.
Порядочной девушке престижный адвокат отстегивал 250 шекелей за час. Это было на двести шекелей больше, чем платили наши ребята Сильвии. Но девушка того стоила: у нее были длинные ноги, тонкая талия и пышная копна льняных волос, делающих ее похожей на голливудскую знаменитость. Она работала моделью в престижном доме «Гольдман и сыновья» и в свободное время оказывала сексуальные услуги, в основном сыновьям Гольдмана.
Я не смел просить своего отца снять мне дорогостоящую манекенщицу. Он панически боялся мамы, и мог настучать ей о моих вредных эротических претензиях. Кроме того, ему это было не по карману: он и себе-то второй год не мог купить приличные итальянские туфли. Всю свою скромную зарплату папа приносил маме и даже сигареты покупал с ее высочайшего позволения одну пачку на два дня. Ему заядлому курильщику, этого, конечно, не хватало, и он позорно стрелял курево у румынских рабочих, работающих на ближайшей стройке.
Я мог, разумеется, как иные мои сверстники, обслуживать себя сам (Жан-Жак Руссо в своей исповеди писал, что рукоблудие благотворно сказалось на его детской психике), но один эпизод, свидетелем которого я стал в пятом классе, навсегда отбил у меня охоту к онанизму.
Как-то раз, отчитывая отца, мать (ругалась обычно она, а он, молча, слушал) обозвала его странной кличкой «Мастурбант».
Самым ходовым термином в ее словаре было слово «Извращенец» значение этого прозвища я узнал позже, читая маркиза де Сада. В толковом словаре слова мастурбант я не обнаружил и обратился к отцу за помощью. По выражению его лица я понял, что ему неловко и попросил Салика разузнать у своего либерального папаши что такое мастурбант.
На следующий день адвокат Горвиц лично позвонил мне, чтобы дать следующие ученые пояснения.
Видите ли, Жан, сказал он, играя своим раскатистым баритоном, как ежедневно делал это, пытаясь обелить своих пронырливых клиентов в суде, речь в данном случае идет о самоудовлетворении или если хотите удовлетворении половой потребности подручными средствами. Вы понимаете, о чем я говорю?
Да, господин Горвиц, понимаю, краснея, сказал я, догадавшись, что мои родители давно уже не живут как муж и жена и папа занимается онанизмом. Я представил своего безропотного и безучастного отца за этим постыдным занятием и поклялся, что никогда не унижусь до рукоблудия.
Так мирно и беззаботно я прожил до выпускного класса. В выпускном моя неприличная сексуальная непродвинутость стала беспокоить сначала меня, а потом и всех наших ребят, прошедших к тому времени огонь воду и медные трубы.
Криминальный Семен, гроза всех третьеклассниц, которых он тайно обжимал и тискал на матах в спортивном зале, призвал одноклассников на «Дворянское собрание».
Свирский пришел с маслинами я с пивом, а Сеня с вопросом, который нам следовало обсудить.
Дворянское общество это созданный мною нелегальный институт, где мы обучались красноречию по методике Гитлера, Троцкого и Авраама Линкольна. Каждый выступающий публично член общества обязан был говорить в стиле исторического лица, которое он избрал за образец. Семену это никогда не удавалось, хотя он и подражал Троцкому.
С болью в сердце и со слезами на глазах я вижу, как гибнет товарищ Бергман, сказал он, и мы все собрались здесь, чтобы решить, наконец, ЧТО С ЭТИМ ДЕЛАТЬ?
Салик уставился на Сему, а я на Салика, дожидаясь разъяснений. Но пояснил Свирский самый выдающийся (после меня, разумеется) интеллектуал в нашей школе:
Аналогичный вопрос прозвучал в прошлом веке из уст великого русского писателя, сказал он.
Нас интересует ответ, нетерпеливо произнес Салик. Дал ли русский писатель ответ на вопрос Семена Цукермана?
Ответ до сих пор не получен, сказал Аркадий, но лично я считаю, что Цуцик прав, с Бергманом надо что-то делать.
В классе поднялся шум и благородный Сэл, взобравшись на импровизированную трибуну, произнес прочувствованную речь, которая состояла всего лишь из одного предложения:
Господа офицеры, сказал он, римским легионерам, чтобы они не портили друг друга противоестественным для природы способом, раз в неделю доставляли уличных девок
Что ты этим хочешь сказать? иронично спросил Свирский, что Бергман станет портить нас данным способом?
Нет, сказал Салик, я просто думаю, что воздержание товарища Бергмана становится анальным.
Слово анальный мне не понравилось, и я деликатно поправил Салика:
Ты хотел сказать, вероятно, аномальным?
Вот именно, сказал Салик, анальным, но с физиологической точки зрения.
Если уж мы встали на данную точку зрения, оживился Семен, я предлагаю Жану довериться госпоже Сильвии.
Цуцик прав, поддержал его Свирский, это единственное оптимальное решение.