Поэтому я пишу. Просто я отношусь к такому типу людей, которые ничего не могут понять, пока не попробуют записать это на бумаге.
О чем она тогда говорила?
Вот она рассказывала мне о полевом колодце. Существовал ли такой колодец на самом деле, я не знаю. Может, он лишь плод ее фантазии. Часть того, что роилось в ее голове в те мрачные дни. Но она рассказала мне о том колодце, и я уже не мог вспоминать поляну без него. Я никогда его не видел, но он остался в моей памяти прочно вписанным в тот пейзаж. Смешно: я помню его до последней детали, прямо на границе поляны и рощи. Трава искусно прикрывает темную дыру в земле, метр диаметром. Ограждения нет. Просто разинула свою пасть дыра. Кое-где потрескались и начали откалываться потемневшие от ветра и дождей камни. В щель между ними ныряет проворная зеленая ящерка. Загляни внутрь все равно ничего не увидишь. Мне известно только одно: это жутко глубокий колодец. Настолько, что даже трудно представить. И вся дыра эта наполнена мраком густым, впитавшим в себя все виды мраков этого мира.
Он и вправду очень-очень глубокий, сказала Наоко, аккуратно подбирая слова.
Я иногда замечал за ней такую манеру: Наоко говорила очень медленно, подыскивая нужные слова.
Очень глубокий, но никто не знает, где он находится. Ясно только одно где-то поблизости.
Она сунула руки в карманы твидового жакета и взглянула на меня. Улыбнулась: мол, я серьезно.
Ну и жуть. Где-то есть колодец, но никто не знает, где. Свалишься в него и с концами?
Точно. А-а-а-а бум! И конец
Но на самом деле этого не происходит?
Иногда происходит. Раз в два-три года. Вдруг пропадает человек. Сколько бы его ни искали, найти не могут. Тогда местные жители говорят: «Он провалился в полевой колодец».
Да, не лучший способ умереть.
Просто ужас! воскликнула она и стряхнула с жакета семена травы. Свернуть себе шею и сразу умереть еще куда ни шло. А если только ногу сломаешь, уже ничего не поделать. Хоть во все горло кричи, все равно никто не услышит. Никакой надежды, что тебя кто-нибудь найдет. И вокруг сплошь сороконожки и пауки. Рядом побелевшие кости покойников, темно и сыро. А наверху, как зимний месяц, еле-еле мерцает краешек света. И вот в таком месте медленно и мучительно умирает человек.
От одной мысли по коже мурашки, сказал я. Кто-нибудь должен найти этот колодец и сделать ограду.
Никому не дано его найти. Поэтому нельзя сходить с верной тропы.
А я и не схожу.
Наоко вынула из кармана левую руку и сжала мою.
Не переживай. Тебе Тебе тоже нечего бояться. Ты передвигаешься кромешной ночью на ощупь и ни за что не провалишься в колодец. И пока я буду рядом с тобой я тоже.
Ни за что?
Ни за что!
Откуда ты знаешь?
Знаю. Просто знаю, и все. Наоко крепко сжала мою руку. И дальше шла молча. Мне хорошо понятны такие вещи. Но не их причина. Я просто чувствую. Например, сейчас я прижалась к тебе, и мне нисколько не страшно. Зло и мрак даже не пытаются заманить меня к себе.
На словах все получается просто. Может, пусть и дальше так?
Ты серьезно?
Куда серьезнее?
Наоко остановилась. Я тоже. Она положила руки мне на плечи и пристально заглянула в мои глаза. В глубине ее зрачков черная как смоль вязкая жидкость выводила диковинные водовороты. Какое-то время этот красивый мрак заглядывал в меня. Затем она приподнялась на носки и прижалась ко мне щекой. На мгновение у меня от радости забилось сердце.
Спасибо, сказала Наоко.
Да брось ты
Я очень рада, что ты так сказал. Правда! И она печально улыбнулась. Но это невозможно.
Почему?
Потому что нельзя. Так очень плохо. Так начала было она и замолчала. Я знал, что у нее в голове все кипит от мыслей, и молча шел рядом. Потому что это неправильно. По отношению и к тебе, и ко мне.
В каком смысле, «неправильно»? тихо спросил я.
Ну, не может ведь кто-то один вечно защищать другого. Послушай. Предположим, я выйду за тебя замуж. Ты будешь работать, так? Тогда кто будет защищать меня, пока ты на работе? Кто будет защищать меня, когда ты поедешь в командировку? Что же, я буду рядом с тобой до самой своей смерти? Разве не так? Это же нельзя назвать человеческими отношениями? Да и я тебе когда-нибудь надоем. «В чем смысл моей жизни? Быть талисманом этой женщины?» скажешь ты. Я так не хочу. И мои проблемы от этого не разрешатся.
Так не будет продолжаться всю жизнь, сказал я, обняв ее за талию. Когда-нибудь наступит конец. Тогда и подумаем, как быть дальше. Тогда, быть может, и ты спасешь меня. Ведь не значит, что мы живем, уткнувшись в ненавистный баланс доходов и расходов? И если я тебе сейчас нужен, используй меня. Ведь так? Почему ты так строго судишь о вещах? Послушай, расслабься, а? Ты напряжена, поэтому и относишься так ко всему окружающему. Расслабишься станет легче.
Почему ты так говоришь? сухо спросила Наоко.
Услышав этот голос, я понял, что сказал лишнее.
Почему? снова спросила она, пристально всматриваясь в землю под ногами. Я и сама знаю, что станет легче, если расслабиться. Что проку от этих твоих слов? Послушай, если я сейчас расслаблюсь, я развалюсь на части. Я до сих пор могла жить только так. И мне больше ничего не остается продолжать жить так и дальше. Однажды расслабишься назад не вернешься. А развалюсь разметает по кусочкам. Почему ты этого не понимаешь? Почему ты, не понимая этого, можешь говорить, что будешь обо мне заботиться?