Первым делом он прошел в заднюю комнату и принес оттуда корзину для фруктов и большой чайник.
Ешь что хочешь. Сейчас нам с тобой надо помыться и попить горячего. Принеси, пожалуйста, дров, пока я хожу за водой. Там, за углом, должна быть поленница.
Посреди террасы было что-то вроде очага с древними ошметками золы. За углом дома и правда лежали поленья и хворост, слегка позеленевшие, но по виду и не скажешь, что они пролежали тут целую вечность с хвостиком, а я думаю, что так и было. Я принес на террасу несколько охапок рана на руке затягивалась с каждой секундой, а следы от крысиных зубов на пальцах и вовсе исчезли, а когда я сложил дрова для костра и стал искать, чем бы их поджечь, вернулся он с водой.
А, сказал он, опустился на колени и разжег костер.
А когда он принес стойку, чтобы поставить над огнем и повесить чайник, то смеялся. Рана у него заживала даже быстрее, чем у меня.
Знаешь, почему я смеюсь? сказал он. В большинстве миров Они пустили слух, будто меня наказали за то, что я научил людей зажигать огонь. По-моему, что-то знают только в мире Уквара, да и то лишь половину правды.
В мире Хелен? спросил я.
Да, ответил он. Если бы ты рассказал обо мне Хелен, мы с тобой никогда не попали бы сюда.
Было приятно сидеть у разгоревшегося костра, да еще и на солнышке. Мы ели фрукты и ждали, когда закипит чайник. Но поначалу я так волновался, что даже не чувствовал вкуса.
Что же Они теперь сделают? Они же знают, что вы на свободе? спросил я.
Они ничего не могут сделать, сказал он. Нам некуда спешить. Они способны лишь надеяться. К сожалению, Они лишь узники надежды.
Он так сказал про «узников надежды», словно это все объясняло.
Если можно, расскажите подробнее, попросил я.
Он сунул в рот кусочек кремообразного фрукта и вытер руки о лохмотья.
Конечно, сказал он. Ты побывал в их Реальном Месте. Ты знаешь, как устроена система миров. Ты говоришь, что миры это как множество отражений стеклянной комнаты. Ты знаешь почти все, что узнал я в самом начале. За одним исключением. Когда я все это выяснил, каждый мир был Реальным Местом для самого себя. И для тех, кто не ходит по Цепям, миры такими и представляются. Но теперь это не так, и все по моей вине.
Некоторое время он смотрел, как пламя лижет поленья, сидел, обхватив колени руками, на которых еще виднелись следы от оков.
Я заслужил наказание, продолжил он. Я увидел, что если на какое-то место смотреть снаружи или просто вспоминать его, оно становится менее реальным, а еще если кто-то селится в каком-то месте и называет его Домом, оно становится самым что ни на есть реальным. Ты сам видел, как выцвела эта долина, поскольку меня здесь не было очень давно. И вот мне пришло в голову, что если изъять реальность из миров, можно собрать ее всю в одном месте. А изъять реальность можно, если кто-то, для кого все миры Дом, больше никогда никуда не попадет, а будет их только вспоминать. И я проболтался об этом кое-кому из Них.
И что потом?.. спросил я.
Потом, ответил он, Они удалились подумать. Они не глупы, хотя и не совершают открытий самостоятельно. Они поняли, что могут воспользоваться этим открытием, точно так же как впоследствии пользовались машинами и прочими изобретениями человечества. Через некоторое время Они вернулись и сказали: «Мы хотим проверить эту твою теорию. Мы хотим, чтобы ты и был тем, кто помнит все миры». И я осознал, как ошибался. «Дайте мне время подумать», попросил я и помчался рассказывать о своей теории людям. Это было трудно, поскольку далеко не все были готовы мне поверить. Но обитателей мира Уквара я заставил прислушаться к моим словам и многому успел их научить, прежде чем Они настигли меня. В те времена еще не было никаких правил. Они были сильнее меня. Приволокли меня обратно, сюда, и приковали к скале, как ты видел, и сказали: «Не бойся. Это не навсегда. Важно, чтобы ты это знал. Мы просто хотим проверить, правда ли то, что ты говоришь». А я сказал: «Это правда. Нет нужды приковывать меня». А Они ответили: «Нет, есть. Если ты будешь прикован, рано или поздно найдется тот, для кого все миры нереальны, и он придет и освободит тебя. А твоим якорем будет надежда, что он придет». И это, конечно, тоже была правда. А потом Они ушли, но оставили орла, чтобы он напоминал мне о Них.
Я посмотрел на его рану, от которой уже остался только скверного вида красный порез.
А вот незачем Им было насылать на вас еще и орла, сказал я. Это, если хотите, уже товар в нагрузку получается!
Нет-нет, возразил он. Это было напоминание, как якорь. Без орла я бы впал в апатию и утратил надежду. Понимаешь, одна лишь надежда удерживала меня. Надежда тоже память, только обращенная в будущее. Знаешь ли ты, что мое имя означает «Прозорливый»? По-моему, Они нашли это забавным. Они знали: пока у меня остается надежда, что ты придешь и освободишь меня, я не смогу освободиться сам. Пока у меня оставалась надежда, Они сохраняли за собой свое Реальное Место и играли в нереальные миры. Я не мог даже надеяться, что когда-нибудь оставлю надежду, потому что это все равно была надежда. А когда ты пришел во второй раз, надежда вспыхнула во мне с такой силой, что я даже не отваживался говорить. Я не смел показать тебе, как сильно я надеюсь на тебя.