Спайк остановился. Бомж принял его за такого же помойника, как и он сам. Конечно, в темноте он мог ошибиться, но в принципе, Спайк понимал, что не многим от него отличается.
Я с помоек не питаюсь, раздельно произнёс он.
Помойник разочаровано отступил.
Да? потухшим голосом сказал он, ну извини. Я думал Жаль
От его слов, Спайк вдруг засмеялся. Вроде бы ничего особо смешного-то нет, но ему стало смешно. Это было похоже на истерику. Он хохотал, привалившись к стене дома и не мог остановиться. Напряжение, которое копилось в нём этот месяц, вырвалось наружу. Бомж этого не понимал. Он стоял и растерянно смотрел на него.
А чё смеёшься?
Спайк отмахнулся. А потом замолчал. Подошёл к нему вплотную и встряхнул за плечи:
Ты хоть соображаешь, чего ты сказал?
Бомж был костлявый и худой. Он чего-то испугался:
Нет
Да не дрейф, Спайк чувствовал непонятное облегчение, ты сказал «жаль» после того, как я сказал, что не роюсь в помойках. Понимаешь?
Бомж не понимал. Спайк ещё раз попытался объяснить:
Понимаешь, я хожу в магазин, покупаю еду. Хлеб, сыр, иногда колбасу, а ты говоришь «жаль» будто в помойках рыться лучше, чем иметь деньги и ходить в магазин.
Бомж не понимал. Тогда Спайк отпустил его:
Ладно. Не важно это. Пошли!
Куда?
А правда, куда?
Ко мне, что ль, подумав, ответил Спайк.
Зачем?
В гости, что ли. Угощу чем-нибудь.
Пошли, обрадовался бомж, а далеко?
Рядом.
Пока шли, бомж совался во всякие дырки, шелестел какой-то бумагой и пытался поймать дикую кошку. Для этого он швырнул в неё камень, но не попал и расстроился:
Столько мяса убежало.
Слушай, как тебя зовут? Не выдержал Спайк.
Аск. А что?
Ничего! Ты на охоте, или в гости ко мне идёшь?
В гости иду.
Так чего за кошкой гоняешься?
Так не с пустыми ж руками
Не с пустыми? Спайка снова разобрал смех, ты думаешь, я кошку буду есть?
А что? Хорошее мясо!
Не трудись. Что поесть у нас найдётся.
На улице уже забрезжил рассвет, а в подвале всё ещё было темно. Спайк пошарил руками под лежаком и достал огарок свечи. Чиркнув простенькой зажигалкой, запалил его и поставил на обрубок ржавой трубы. Слабый огонёк осветил помещение и Аск завертел головой.
Хорошо ты устроился, с завистью заметил он и тут обнаружил самое главное, а это что у тебя тут? А?
К потолку был подвешен кулёк с хлебом и сыром.
Чтобы крысы не сожрали, пояснил Спайк и отцепил кулёк с проволоки.
Аск шумно сглотнул слюну. Алчным взглядом, он следил за тем, как Спайк ножом режет хлеб и укладывает на него кусочек сыра.
Держи, Спайк протянул хлеб с сыром и Аск вцепился в него зубами.
Старательно работая челюстями, бомж, тем не менее, не успевал пережёвывать. Он глотал куски, давился и снова глотал, а глаза его неотступно следили за новым куском, который Спайк отрезал для себя. При этом свободная рука бомжа сама по себе тянулась к хлебу и Спайк не мог не вложить в неё этот кусок.
Жадность дошла до абсурда. В правой руке Аска всё ещё оставался хлеб, когда левой рукой он потянул в рот второй кусок хлеба. Куснув с обеих рук, он продолжал бестолково работать челюстями.
Спайк не выдержал:
Эй! Ты что, сдохнуть хочешь?
Аск замер, его челюсть прекратили движение, а глаза испугано моргнули. Но с полным ртом, ни сказать, ни спросить он ничего не мог.
Ешь спокойно, пояснил ему Спайк, Не успеешь? Так это всё твоё. Не торопись.
Челюсти Аска заработали быстрее. Спайк покачал головой, разрезал остатки хлеба и положил вместе с сыром на лежак.
Я сейчас, сказал он, направляясь на улицу, ты ешь пока.
Спайк никуда идти не собирался. Остановившись возле подъезда, он прислонился к стене и стал ждать, когда бомж покончит с трапезой. Смотреть на проявление голода и вечного недоедания, не было сил. О том, что он сам остался без завтрака, Спайк не думал. Ему и есть перехотелось.
На лестнице послышался шум. Спайк повернулся и увидел Аска. Бомж испугался, что Спайк уйдёт и больше не вернётся. Оно и понятно: такого щедрого и состоятельного друга он терять не хотел. О том, что Спайк едва ли бросит своё жилище, парень думать не мог. Его разум потерял способность логически рассуждать и командовал только одно: у Спайка есть сыр, есть хлеб, у него оружие, значит, держись рядом.
Ты чего? Спросил Спайк, не понимая, почему бомж так всполошился.
Аск не мог сказать правду. В левой руке, он сжимал недоеденные хлеб с сыром, превращая их в бесформенную массу. Он всё ещё жевал, а глаза были испуганно-радостные по поводу того, что новый друг здесь и никуда уходить не собирается.
Спайк только сейчас рассмотрел его как следует. Это был даже не человек, а тень человека, одетая в лохмотья. Лицо, руки и, наверное, всё остальное были тёмные от грязи. Повсеместно, во все стороны выпирали мослы, щёки ввалились, как будто Аск нарочно их втягивал внутрь. Удивительно, как такого доходягу, его конкуренты-мусорщики не забили до смерти. Видать, они сами такие же, как он. Слабосильные, тощие и вечно голодные.
Аск соображал, что сказать. Ему как-то надо было оправдать своё появление.
Хочешь, что-то покажу? Придумал он, ты такого не видел.
Что?
Увидишь, загадочно сказал Аск и откусил хлеб, моя «тёлка».