Илья был удивлен. Он-то ожидал роскошного помещения с суровой секретаршей под стать, ящиком для жалоб и предложений, кричащими на тебя плакатами и прочей атрибутикой громоздкой машины совучреждения.
В открывшейся взгляду келье, впрочем, все это присутствовало в карликовом масштабе, за исключением секретарши, которую садить было негде разве в темном захламленном коридоре. И пусть она будет горгульей, слепой старухой, перебирающей четки, сидящей в облаке нафталина на тертой кафедральной скамейке; пусть будет не в себе, оглашая коридор злобной руганью, пугая голубей и беспечных граждан, и тут же сидя ночует с открытыми невидящими глазами Впрочем, мы увлеклись.
Стены кабинета слоями облепляли афиши, среди которых Илья отметил «Дни Турбиных» МХАТа, куда ходил как-то с Тундрой и так расчувствовался, что едва не грянул с Шервинским «Боже, Царя храни!». Рядом красовалась цирковая реклама и объявление «Варьете» о наборе в танцевальную группу.
Против двери на подоконнике тюленем возлежал телефонный справочник циклопических размеров, рядом эбонитовая «вертушка» и россыпь карандашных огрызков. Они, казалось, составляли собственную компанию в этом скрытом от глаз мирке, и следили за происходящим неизвестными науке органами чувств, которые отращивают с годами вещи. Возможно, так плоская придонная галька превратилась когда-то в мидий.
За узким как бойница окном, дававшем две горсти света, беспрестанно топтались птицы, шпионя в пользу таинственной мрачной гильдии, царствующей на крышах. В разыгравшемся воображении Ильи все эти крыши, башенки, шпили, даже головы памятников на площадях соединялись в огромный волшебный город, параллельный нижнему, свободный от его суеты. Астрид Линдгрен60 с ее Карлсоном Илья готов был признать пророчицей, посланницей из высшего мира.
Все это он почувствовал и увидел, открыв дверцу с отпечатанной на машинке надписью: «Культпросветотдел», пришпиленной к фанере четырьмя кнопками.
Добрый день, Каина Владиславовна, поздоровался он с «Урсулой», занимавшей угол у окна за придавленным папками столом.
В воздухе висела кисея дыма и тонкая ореховая сигарка тлела в переполненной пепельнице среди бумаг.
«Откуда она их берет? Очевидный импорт. Кстати, так она запросто может спалить музей, подумал он, с беспокойством глядя на желтые уголки листов, цепляющихся за дым».
На лице хозяйки мелькнул и тут же скрылся испуг. Она молча смотрела на Илью, поджав губы, очевидно, не зная, что делать с посетителем. Никто, кроме нее самой здесь не появлялся, и протокол молчал о том, как поступать с негаданными пришельцами.
«Лишь бы не решила, что нас нужно уничтожать, продолжил мысленный монолог Илья. Мою высушенную тушку с пепельницей в черепе обнаружат в лучшем случае гастарбайтеры в двухтысячном, и еще поглубже упрячут, чтобы не звать полицию. Пепельницу при этом возьмут себе этакий тихий курьер из галантереи, доставивший товар прямо в руки».
Здравствуйте, товарищ Гринев, процедила Каина Рюх.
Здравствуйте еще раз, ответил Илья, стоя в незакрытых дверях.
Центр кабинета занимал узкий журнальный столик со спортивным кубком и загнанным под него табуретом. Свободного места здесь было на канарейку.
Тут гражданка Рюх, до того сидевшая неподвижно, произвела какую-то эволюцию. Вместе с ней задвигались предметы на письменном столе.
«Господи, уж не каракатица ли она, в самом деле, прячущая щупальца под широкой юбкой?», в голове Ильи снова всплыл образ ведьмы из диснеевской «Русалочки», в который он готов был сейчас поверить. Вообще, все происходящее и само это место отдавали какой-то чертовщиной.
Вы по какому делу? осведомилась хозяйка, приглашая протиснуться внутрь и занять стул, с которого пришлось снять на пол стопу листовок.
Мне кажется, бумаги на столе сейчас загорятся не вытерпел Илья, кивая на дымящуюся пепельницу.
Вы по какому делу пришли? Если делать мне указания, то прошу очистить кабинет на это есть полномочные органы.
Я к вам по поводу списка секций, примирительно ответил Илья, не желая раздувать конфликт. Хотел внести коррективы.
Так?
Вычеркните меня из хора.
Почему это? удивилась гражданка Рюх и даже подняла бровь.
Вы знаете, что я в нем один? Что за хор такой? И вообще, я неспособен к вокалу.
Илье это казалось достаточным аргументом, но не тут-то было:
Это не основание, товарищ Гринев! И еще: я бы на вашем месте, она буквально выжигала слова в воздухе, взмахивая сигаркой, и они полыхали в нем как заклятия, озаботилась привлечь в хор других сотрудников музея или кого-нибудь из смежных организаций. Вы в курсе штатной численности музея?
Мегера за столом замолчала, явно ожидая ответа о величине личного состава учреждения. Когда его не последовало, она продолжила, взвинчивая себя:
Более двухсот человек! И то, что вы в хоре один ваша персональная недоработка! Ее надлежит исправить! Недостаток активности сотрудников остается огромной проблемой нашей организации, товарищ Гринев, над которой надо работать и работать. Так что идите. За помощью можете обращаться в профком или сю она чуть не сказала «сюда», в культпросветотдел Официально, в письменной форме.