Поезд набирал скорость, а Джинни чувствовала себя совершенно не в своей тарелке. Она потеряла пуговицу от жакета и поцарапала туфлю. Читая свой доклад, Джинни старалась успокоиться, но сердце билось как сумасшедшее. Она ликовала, что, наконец, нашла Блу, и могла думать только о нем.
Поезд набирал скорость, а Джинни чувствовала себя совершенно не в своей тарелке. Она потеряла пуговицу от жакета и поцарапала туфлю. Читая свой доклад, Джинни старалась успокоиться, но сердце билось как сумасшедшее. Она ликовала, что, наконец, нашла Блу, и могла думать только о нем.
Глава 7
Сенатор, пригласивший Джинни выступить перед подкомитетом по правам человека за рубежом, прислал за ней на вашингтонский вокзал Юнион Стейшн машину с водителем. У Джинни хватило времени остановить машину, чтобы купить сэндвич. Ей хотелось послушать другие выступления, и она поспешила в зал, где была тронута до глубины души первыми двумя выступившими. Оба говорили о чудовищном насилии над женщинами в Африке и на Ближнем Востоке. Потом председательствующий объявил перерыв, и она использовала его, чтобы причесаться и накрасить губы.
Когда подошла очередь, ее пригласили на кафедру перед членами подкомитета, сидевшими на возвышении. Джинни прочитала заготовленный доклад о тяжелом положении женщин в Афганистане. В нем не было новой информации, но манера Джинни производила сильное впечатление, как и приведенные ею примеры. Она выступала три четверти часа. Когда она умолкла, в зале воцарилась полная тишина: люди пытались переварить услышанное.
Джинни всегда стремилась работать качественно и получать от этого удовольствие. Ей вспомнились годы работы на телевидении, когда она наслаждалась карьерой репортера. Джинни отбросила и похоронила все прежние навыки и стала совершенно другим человеком, ездящим по проблемным странам, живущим там в плачевных условиях и пытающимся хоть как-то врачевать беды мира. Но в эти несколько минут, стоя перед слушателями в синем костюме и в туфлях на высоких каблуках, она снова была частью другого мира. Она покидала кафедру с чувством удовлетворения, жалея, что ею не может сейчас полюбоваться Блу. Ему было бы интересно стать свидетелем волнения сенаторов, увидеть весь этот механизм в действии. Не каждый день Джинни выступала перед Сенатом США. Она сама была под впечатлением.
Председатель подкомитета поблагодарил ее, и она вернулась на свое место в зале. Через несколько минут он поблагодарил всех остальных, и зал опустел. Машина отвезла Джинни обратно на вокзал, она села в поезд и уехала в Нью-Йорк.
В поезде она уснула. В десять вечера она вернулась в свою квартиру. Позади был утомительный день. Приняв ванну и обдумав все случившееся, Джинни залезла под одеяло, гадая, явится ли назавтра Блу. Она боялась, что он не придет, и уже готовилась опять отправиться на вокзал и увещевать его. Или лучше не мешать ему жить? Он имел право жить так, как ему хочется, никого нельзя принудить к лучшей жизни. Окончательный выбор оставался за ним самим.
Утром она села пить кофе и просматривать новости онлайн, когда снизу позвонили. Она как раз открыла страницу «Нью-Йорк Таймс» с материалом о своем вчерашнем выступлении. Его приняли на ура. Она подошла к интеркому, надеясь, что это Блу, и обмерла, услышав его голос. Она впустила его, и через минуту Блу вышел из лифта. Она ждала его в открытой двери. На Блу опять была ее куртка, он вроде бы вытянулся и как-то возмужал за эти три месяца. Жизнь на улице изменила его, мальчишеского стало меньше, взрослого больше. Он замялся, и Джинни поманила его к дивану, на котором он раньше ночевал. Она видела, что Блу смущен, чувствует себя у нее в квартире неуклюже. Сняв куртку, он присел.
Ты ел? Он кивнул. Джинни сомневалась, что это правда, но не настаивала. Ну, как ты живешь? осторожно спросила Джинни, ища в его глазах честного ответа. Жизнь на улице не сахар. Блу пришел со своим школьным рюкзаком, и Джинни предположила, что там ноутбук. Блу негде было оставить самое ценное, вот он и носил его с собой.
Порядок, тихо ответил он. Я читал, как снайпер застрелил в Афганистане сотрудника гуманитарной организации. Хорошо, что не тебя, простодушно добавил он.
Я была рядом. Это был очень хороший человек, сказала она, вспоминая Энцо. Из-за этого некоторых из нас распустили по домам раньше времени. Я уже два дня как вернулась. С ног сбилась, разыскивая тебя! Они встретились глазами, и Блу смущенно отвел взгляд.
Я в порядке, повторил Блу. В «Хьюстон-стрит» мне не понравилось. Не понравились некоторые ребята.
Жаль, что ты там не удержался. А школа? С этим-то теперь как? Ты знаешь, как я к этому отношусь.
Он кивнул.
Жаль, что ты там не удержался. А школа? С этим-то теперь как? Ты знаешь, как я к этому отношусь.
Он кивнул.
Сам не пойму. Учителям и тем было все равно, делаем ли мы домашку. Ужасно глупо просиживать штаны и каждый день зря тратить время.
Знаю, как это бывает, но все равно это важно. Он встретил эти ее слова стоном, хотя понимал, что она права.
Я хочу обратно, произнес Блу одними губами. Она наполовину расслышала, наполовину прочла смысл фразы в его глазах.