Они пришли в квартиру, и Джинни постелила Блу на диване: белье, две подушки, одеяло. Дала свою пижаму и предложила переодеться в ванной. Блу вышел оттуда, похожий на маленького мальчика в папиной пижаме, и уставился на приготовленную для него аккуратную постель.
Годится? озабоченно спросила Джинни. Он заулыбался.
Смеетесь, что ли? Никакого сравнения со спальным мешком.
Он не мог взять в толк, что происходит, почему она решила его облагодетельствовать. Ничего подобного он не мог представить даже в самых смелых мечтах. Оставалось пользоваться привалившим счастьем, пока волшебство не рассеялось. Она смотрела, как он залезает под одеяло, потом погасила свет и ушла к себе, переодеться и почитать перед сном. Удивительно, насколько приятно было сознавать, что в квартире есть другой человек; даже не видя его, она чувствовала его присутствие. Не вытерпев, Джинни заглянула в гостиную, удостоверилась, что он спит без задних ног, и улеглась сама, улыбаясь до ушей. Вопреки ожиданиям, Рождество получилось лучше не придумаешь, такого у Джинни не было уже три года. Им обоим очень повезло.
Глава 4
Когда Джинни взялась варить себе утренний кофе, Блу явился в кухню в пижаме вылитый Потерянный Мальчишка из «Питера Пэна». Джинни обернулась и встретила его улыбкой.
Как спалось?
Чудесно! Вы рано встали?
Джинни кивнула.
Я еще в другом часовом поясе. Ты проголодался?
Она никак не могла уняться с его кормежкой, тем более что, судя по его виду, ему требовалось именно это, да и растущий организм брал, наверное, свое.
Блу, стесняясь, ответил:
Есть немножко Но вообще-то не обязательно. Я привык есть раз в день.
По необходимости или специально?
И то, и другое.
У меня вкусные оладьи, вот мюсли. Присоединишься? Однажды, в приступе ностальгии, Джинни купила то и другое, а потом забыла в буфете. Сейчас она старалась не вспоминать оладьи Микки-Мауса, которые когда-то жарила для Криса. Оладьи ассоциировались у нее с сыном. Она знала, что к прошлому нет возврата.
Звучит вкусно! согласился Блу, глядя, как она заливает мюсли молоком. В морозильнике обнаружилось масло, в буфете кленовый сироп.
После еды она позвонила Бекки, чтобы поздравить всех обитателей дома в Пасадене с Рождеством. На звонок ответил Алан, они немного поговорили, потом трубку взяла Бекки.
Мне поговорить с папой или его это только запутает и расстроит? спросила Джинни сестру. Вдруг отец не узнает ее голос, а если узнает, то будет еще хуже?
Сегодня он сильно не в себе, принимает меня за маму, Марджи и Лиззи за нас с тобой По телефону он тебя точно не узнает, сегодня он бы тебя не узнал, даже если бы ты объявилась здесь.
Представляю, как тебе достается! сказала Джинни, чувствуя себя виноватой в том, что она не там.
Представляю, как тебе достается! сказала Джинни, чувствуя себя виноватой в том, что она не там.
Что есть, то есть, честно ответила Бекки. Ты-то как? Чем сегодня займешься?
Она догадывалась, как тяжело дается Джинни Рождество в одиночестве, в компании призраков из прошлого.
Знаешь, в этот раз я собираюсь провести праздник с другом, задумчиво проговорила Джинни. Она разрешила Блу воспользоваться душем и теперь слышала, как он там плещется. Его одежду она решила пропустить через стиральную машину и сушилку на первом этаже, чтобы Блу встречал Рождество во всем чистом.
Я думала, в Нью-Йорке у тебя нет друзей, удивленно сказала Бекки. Она давно бросила уговаривать Джинни быть пообщительнее: сестра упорно отказывалась. Она объясняла, что ей хватает общения в командировках, а в Нью-Йорке ей никто не нужен, потому что она бывает там только наездами, на неделю-другую, редко дольше. К тому же ей бывало трудно объяснять людям свою ситуацию. Она не нуждалась в чужой жалости и ни с кем не хотела делиться своим горем. Других ее участь не касалась, а когда не желаешь открываться людям, как не желала Джинни, то о дружбе можно забыть. Она накрепко закупорилась, подобно устрице. Блу она поведала о Крисе и Марке больше, чем кому-либо за годы.
Как не было, так и нет, подтвердила Джинни. Это недавнее знакомство.
Джинни знала, что сейчас последует.
Мужчина?! Было слышно, что Бекки шокирована.
Не совсем. Мальчик. Джинни не была уверена, что правильно поступает, пускаясь даже в эти скупые объяснения.
В каком смысле «мальчик»?
В таком: бездомный ребенок. Я пустила его к себе переночевать. Сказав это, она была готова откусить себе язык. Они с Бекки уже не первый год жили, как на разных планетах. У Бекки были нормальная жизнь, семья, дом, ей было, чем рисковать. У Джинни не было ровным счетом ничего, и беспокоиться ей было не о чем.
Ты впустила к себе домой на ночь бездомного? в ужасе повторила за ней Бекки, по-своему расставив акценты. Ты что, спишь с ним?
Конечно, нет! Это же ребенок. Он ночевал в гостиной на диване. Он живет в аппаратной, здесь, неподалеку, а на улице сейчас минус десять. В такую ночь околеть недолго. Вряд ли Блу, молодому и сильному, грозила такая участь, но мало ли что?
Ты с ума сошла? Вдруг он возьмет и зарежет тебя во сне?
Ничего такого не произойдет. Ему всего-то лет одиннадцать-двенадцать. Милейшее создание!