Лучше я буду радоваться за Хлою и помогу ей, чем смогу.
Время родов наступило в самую знойную пору в конце лета. Я хотела отвести Хлою в храм, но Ферранте твердил, что его ребёнок не должен появиться на свет под сенью чужого бога, иначе это будет предательством по отношению к его отцу. Пришлось согласиться, чтобы роды принимала местная повитуха, хоть старая карга с грязными руками доверия не внушала.
Ферранте смастерил деревянную колыбель на ножках с дугами, которую можно было раскачивать одной рукой. Я подобрала из вещей для пожертвований самые лучшие пелёнки и сорочки, всякую мелочёвку, кое-что докупила. Ферранте набычился, когда я принесла подарки в его дом:
Я же сказал, мы не нуждаемся!
Вы мне как семья, мне тоже хочется внести свою лепту.
Но мы не твоя семья. И ребёнок этот не твой. Хватит уже вести себя так, словно ты тут хозяйка!
Щёки опалило, будто надавали оплеух. Я сложила вещи стопкой на столе и вышла на улицу. Ферранте прав, заботой о них я пытаюсь заглушить тоску по семье: отцу, Вейасу, Микашу, который мотается по всему Мидгарду со своим обожаемым маршалом, по детям, которых у меня никогда не будет. Даже по Безликому, который меня не слышит.
Я же сказал, мы не нуждаемся!
Вы мне как семья, мне тоже хочется внести свою лепту.
Но мы не твоя семья. И ребёнок этот не твой. Хватит уже вести себя так, словно ты тут хозяйка!
Щёки опалило, будто надавали оплеух. Я сложила вещи стопкой на столе и вышла на улицу. Ферранте прав, заботой о них я пытаюсь заглушить тоску по семье: отцу, Вейасу, Микашу, который мотается по всему Мидгарду со своим обожаемым маршалом, по детям, которых у меня никогда не будет. Даже по Безликому, который меня не слышит.
Постой! позвал Ферранте. Я обернулась. Извини, я зря вспылил. Просто у меня ничего не выходит, и я уже не знаю, как расхлебать всё то, что сам натворил.
И ты извини. Я не должна была вмешиваться в вашу жизнь. Просто вы мои друзья, и я не могу смотреть, как вы страдаете.
Люди всё равно будут страдать, как бы ты ни старалась. Это первое, чему меня научил отец в детстве.
Пока божественные посланники не приведут в мир Единого и не настанет всеобщее благоденствие? улыбнулась я.
Он добродушно рассмеялся и кивнул:
Каждый наш хороший поступок приближает это светлое время.
Жаль только, что с моим богом всё не так просто.
Вы, Сумеречники, слишком любите сложности: ритуалы, порядки, чины, наигранное благородство, хотя в душе гниль и бурьян. На самом деле всё просто: помогай страждущим, не причиняй вреда другим, не требуй благодарности и ты уже хороший и достоин счастья, даже если нищий и больной. Для тебя тоже всё просто: пожелай, протяни руку и у тебя будет своя семья, своё счастье и своё дитя.
Я хочу пробудить Безликого. Это всё, чего я хочу. А остальным готова пожертвовать.
Ну и кто из нас фанатик?
Тут уже невесело рассмеяться пришлось мне.
Чего ржёте?! заорала показавшаяся из-за угла Хлоя. Она покраснела и с трудом ковыляла, держась за огромный живот рукой. Я умираю!
Ферранте подхватил её на руки, и мы побежали к повитухе. В храме мне доводилось помогать при родах, хотя до настоящих целителей я недотягивала. Но помочь постараюсь, если что-то пойдёт не так.
Я вскочила на порог приземистой лачуги и постучала. Изнутри донеслось неспешное шарканье.
Чего тарабанитесь, как на пожар? распахнула ветхую дверь дородная бабка.
Так ведь роды, посторонилась я, пропуская Ферранте с Хлоей на руках.
Она глотала ртом воздух, бледнела и обливалась потом. Широкая юбка летнего платья промокла насквозь от отошедших вод.
Рожают каждый день, и никакой беды, бабка проводила Ферранте не одобряющим взглядом до самого ложа, застеленного не слишком свежим бельём.
Помоги-и-и-и-те! Убивают! истошно кричала Хлоя, пока Ферранте укладывал её и подставлял под голову подушку. Это вы! Вы виноваты! Душегу-у-у-убы!
Ах, ты ж мои старые уши, зачем так орать? Первый раз, шоль? Потерпи ж ты, недотрога. Чай, не в последний, и совсем не больно. А ты пошёл вон! бабка отогнала трясущегося от волнения Ферранте. Мужикам у родильного ложа не место!
Он шмыгнул за дверь.
А ты, белоручка, помогать шоль пришла? бабка обратилась ко мне.
Я кивнула.
Чан с водой принеси, тряпки почище и нож на огне раскали. Только чур в обмороки не падать. Я рожать помогаю, а не за малахольными бегаю.
Я снова кивнула.
Ненави-и-и-ижу! Тебя и этого козла недоде-е-е-еланного! изрыгала проклятья Хлоя. И чудовище это внутри тоже ненави-и-и-и-жу!
Да будет тебе голосить. Сгибай колени и тужься, бабка повернулась к роженице и убрала с её ног юбку, Может, ещё и не разродишься сейчас. Сохраняй силы.
Не хочу-у-у-у-у!
А, нет, уже головка показалась. Радуйся! Толкай!
А-а-а-а-а!
Я сделала всё, что было велено, и вернулась к Хлое.
Дыши, помнишь, как я тебя учила? Ху-ху-ху! приговаривала я, вытирая с её лба пот. Скоро всё закончится. Ну же, ху-ху-ху!
Отстаа-а-а-ань! Вырежьте это из меня! Вырежьте! А-а-а-а-а! невменяемо кричала Хлоя.
Делай только то, что говорю, иначе выгоню, пригрозила бабка.
Я скривилась, но всё же послушалась. Не время ругаться.
А-а-а-а-а!