Наверху переоденься, удовлетворённо кивнул Петрас.
Вежливо поблагодарив, я поспешила к лестнице. Боялась, что моя любезность и показное воодушевление вот-вот иссякнет.
Тонкая перегородка разделяла второй этаж на две части. В меньшей на грубо сколоченной лавке лежали соломенный тюфяк и толстое одеяло из овечьей шерсти. Под скатом крыши висели пучки трав, на полках стояли кувшины и горшочки с зельями. Коморка Юле. В соседней, куда более просторной половине, друг за другом стояли две большие кровати с толстыми перинами, подушками и пуховыми одеялами. Возле одной на крючках в беспорядке висела поношенная походная одежда моего брата, возле второй педантично расправленные костюмы Петраса. Надо же, даже здесь хорохориться не перестаёт.
Усмехнувшись, я скинула мужскую рубаху, которую набросила на себя после бани. Платье оказалось удобным и одевалось легко даже без посторонней помощи. К нему шли изящные серебряные заколки в виде цветов с лепестками из лазурита и перламутровой сердцевиной. Заколов пряди на висках, я оглядела себя в большом зеркале, висевшем у дальней кровати сбоку от окна. Миленько, даже на девушку похожа. Только вырез уж слишком откровенный и рукава короткие немного стыдно и зябко. Хочется закрыться, но нет Нужно постараться быть любезной ради брата.
Лайсве, живей, а то без еды останешься! сварливо крикнул Вейас. Он что мне нянечка?!
Чувствуя в тонких парчовых туфельках каждую неровность под ногами, я спустилась по лестнице. Вейас и Петрас ждали в гостиной, сидя на стульях заложив ногу за ногу. Увидев меня, кузен поднялся и протянул руку.
Я знал, что тебе подойдёт, сиял Петрас широкой улыбкой и надувался от гордости. Едва удалось подавить смешок. Подтверди, Вей, в этом платье твоя сестра красавица-раскрасавица!
Её даже холщовый мешок не испортит, угрюмо бросил брат, не взглянув на меня.
«Что с тобой?» мысленно спросила я. Хотелось услышать что-нибудь более искреннее, чем его постоянное ёрничанье.
«Что с тобой?» мысленно спросила я. Хотелось услышать что-нибудь более искреннее, чем его постоянное ёрничанье.
«Ничего, отстань!» Вей поднялся и ушёл на кухню.
Почему во время своего триумфа у него вид, будто он кого-то хоронит?
Вскоре мы устроились за пышно накрытым столом. Здесь стояла свежая речная рыба, нежная молодая телятина, тушёная крольчатина с овощами, грибная подливка, закуски из сыров и колбас, пирог с капустой и печёные яблоки на сладкое. Всё очень вкусное, приготовленное Юле с умением и любовью. Я никогда не ела так много! Но больше потому, что не знала, куда деться от Петраса. Он сыпал комплиментами без умолку: о моём стройном стане, манере держаться в седле, бесстрашии во время охоты, блистательном остроумии. Последнее звучало особенно нелепо, когда я только кивала, жала плечами и глупо улыбалась.
А куда делся Юле? спросила я, устав от его речей.
Вейас пялился в стенку, словно был не с нами. Почему он замкнулся? Никогда его таким не видела.
Да Петрас потянулся за ломтиком хлеба. Я отпустил его на пару дней отдохнуть в награду за то, что он тебя вылечил.
Жаль, мне так хотелось его отблагодарить и попрощаться.
Юле умел и слушать, и говорить так, что я боялась упустить хоть слово. Я буду очень скучать по его простой мудрости.
Отблагодаришь ещё, заверил кузен.
Он опустошил свои закрома с молодым вином и постоянно подливал его в наши кружки. Оно бодрило, хоть и заволакивало разум туманным хмелем, притупляя неприятные эмоции и тревогу. Я даже немного развеселилась.
Сегодня полнолуние устроим что-нибудь эдакое? заговорщически шепнул мне Петрас. Можем призрака вызвать: моего отца, твоей мамы или знаменитого воина.
Спиритический сеанс? едва не в полный голос удивилась я. Петрас шикнул и указал глазами на брата.
Только мы с тобой. Ты ведь хочешь?
Я закусила губу, раздумывая. Неучтиво тревожить мёртвых понапрасну. И всё же может, мне удастся попросить прощения? Я стараюсь держаться и не думать, но чувство вины не оставляет меня. К лучшему, если Вейас этого не увидит.
«Глупая-глупая Лайсве! свербел внутренний голос. Ты даже не представляешь, какими опасными могут быть взрослые игры. Я дёрнула головой, гоня прочь дурные мысли: Я хочу попробовать, узнать, не трусить хотя бы один несчастный раз в жизни! Я сильная, я справилась с варгами, я смогу унять кузена, если всё зайдёт слишком далеко».
Давай, я сжала под столом ладонь Петраса.
Он опустошил последний кувшин с вином и с сожалением заглянул на дно.
Вот незадача! кузен пихнул сидевшего от него по другую руку Вейаса. Не рассчитал, что это вино под крольчатину так хорошо пойдёт.
Выпей моё, брат передвинул к нему полную до краёв кружку.
Ни к еде, ни к вину он так и не притронулся, просидев угрюмо нахохлившись весь ужин.
Съезди-ка лучше к винарю и привези ещё, уже не так радушно процедил Петрас. Съезди, говорю!
Вейас напрягся и вытянулся. Вот-вот колкость выпалит, и тогда все старания пойдут насмарку!
Уже за полночь. Меня даже за городские ворота не пустят, замотал он головой.
Дашь им денег, они тебя ещё и в зад поцелуют, Петрас швырнул ему кошелёк.
Казалось, воздух между ними вот-вот вспыхнет и подпалит льняную скатерть.