Повело в сторону сеновала. Я даже не могла объяснить почему. Стараясь ступать как можно тише, я толкнула дверь и заглянула в щель. Пахнуло пряностью сушёного разнотравья. Приглушённые стоны обожгли уши. Полоса света обозначила во мраке стройный мужской торс. По плечам разметались белые кудри.
Я хотела тихо захлопнуть дверь, но как нарочно громко скрипнули ржавые петли. Мужчина обернулся. Следом поднялась вчерашняя молодка с приспущенным с груди платьем и выделяющимися в тёмных волосах сухими травинками.
Ваш братик хочет присоединиться? промурлыкала она, потягиваясь и выставляя напоказ свои прелести.
Я едва не вскрикнула. Вот Вейас и нашёлся. И почему его куродав не удавил?!
Это вряд ли. Скромняга он, сам себя стесняется, ухмыльнулся белобрысый паршивец.
«Закрой рот и выйди. Я быстро».
Я выскользнула на улицу и сползла на землю по стенке. Вот же дрянь, чуть не попалась! Вейас вышел через несколько минут, накинув на себя нижнюю рубаху. Он нёс в руках свёрток, от которого пахло горячей выпечкой.
Не охай. Не совала бы нос, куда не следует, ничего бы не увидела.
Зачем тебе это понадобилось? У нас же дело. Куродав, забыл? Что станет, если её муж узнает?
Так он сам и предложил, пожал плечами брат. Наверное, надеется, что так я их брак благословлю или хочет снизить оплату.
Оплату за что? нахмурилась я.
За демона-куродава, конечно.
Вейас взял прислонённую к сеновалу жердь и протянул мне. На неё животом была насажена жуткая тварь: ярко-алая в зеленоватых и синих разводах, жёлтые колдовские глаза страшно выпучены, косматая морда ощерена, выставляя напоказ внушительные клыки с запёкшейся кровью. Я с трудом признала в этом чудище давешнего хорька. Что брат с ним сотворил?!
Пришлось немного схитрить. Но ты бы видела, как селяне перепугались! Чуть ли не ноги целовать стали за спасение.
Я отвернулась. К горлу подступила дурнота. Как это мерзко!
Перестань! Не ты ли первая взялась людей обманывать?
Я хотела развеселить детей!
Какая разница?
Да как он может сравнивать?!
Брат сменил тему:
Нужно нашего демона побыстрее сжечь. Сомневаюсь, что краска на нём долго продержится. А потом позавтракай, он протянул мне свёрток. Там пирожки с капустой и мясом. Только, умоляю, ни с кем не делись! Голодным и убогим твои подачки не помогут, а если ты упадёшь от изнеможения, мы не сумеем оторваться от погони.
Какой погони?
Я думала, никто не станет нас преследовать так далеко от замка.
Ходят слухи, замялся Вейас и почесал затылок. Похоже, отец поставил на уши весь орден и отправил по нашему следу отряд ищеек во главе с твоим женишком. Вряд ли бы отец стал усердствовать из-за такой беспутной бестолочи, как я, а вот тебя вознамерился вернуть. Если мы не поторопимся, то рискуем попасть к ним в руки.
Мастер Вейас, почему так долго? Вы же обещали! раздался из-за притворенной двери капризный голос.
Всё будет хорошо. Выкарабкаемся, подмигнул брат и ушёл ублажать селяночку.
Я топталась на месте, пытаясь унять панику. Ничего путного в голову не приходило. Как там в Кодексе Сумеречников говорилось: «Нужно решать насущные проблемы, а не переживать о том, что ещё не случилось». Я взяла шест с куродавом и направилась к ближайшему перекрёстку, чтобы скрыть следы нашего обмана.
Я сидела на перекрёстке и наблюдала, как языки пламени обгладывают шерсть и плоть куродава, обдавая тошнотворным запахом палёной кошки. Прохожие исподтишка косились на меня, но я старалась их не замечать. Я уверена в том, что делаю. В сжигании куродава на перекрёстке нет ничего необычного. Сумеречники всегда так поступают, чтобы огородить людей от злых чар. Забубнила только что придуманное «заклинание» и подбросила в костёр пучки травы. Вроде так больше походит на таинство. Брат мой, Ветер, даже себя обмануть не получается!
Когда костёр потух, я собрала обугленные косточки и закопала их, снова бормоча нелепицу и посыпая могилку полынью и подорожником. Расквитавшись с грязным делом, я подобрала с земли свёрток с остывшими пирожками и побрела в расположенный неподалёку город. Молчаливые стражники у ворот без лишних расспросов пропустили меня за пару медек. Никуда не сворачивая с ведущей через всё поселение широкой дороги, я вышла на главную площадь. В самом её сердце посреди рыночных рядов возвышался стройный деревянный храм с круглыми, похожими на луковицы куполами. Дом матери-земли Калтащ и её тринадцати сыновей и дочерей духов-покровителей ремёсел и земледелия. Отсюда никого не выгоняли. В южных городах в таких местах собирались толпы нищих. Просили милостыню, ждали, когда служители вынесут на улицу большой чан с чечевичной похлёбкой и разольют по глиняным плошкам, чтобы накормить всю ораву. Север бездомные бродяги не любили: мало кто выдерживал суровые холода без крыши над головой, да и летние ночи здесь выдавались не слишком тёплые.
Я уселась на ступени передохнуть. Из полукруглых дверей с резным растительным орнаментом вышел укутанный в медвежью шкуру жрец.
Что кручинитесь? Невестушку свою обидели? сердобольно поинтересовался он. Так поговорите с ней. Бабы, они ж добрые, всё простят.