По внешнему виду ящиков, их тщательно продуманным уголкам, потайным медным винтикам и наклейкам со штрихкодами ясно, что сделаны они исключительно хорошо. Кью привык получать ящики, которые выглядят так, будто их сбросили с большой высоты. Элли разглядывает его, когда он обходит ящики настороженно, будто оценивает намерения незнакомой собаки. Хендрик стоит с пачкой документов в руке. Судя по лицу, Кью оценил мастерство, но в то же время немного раздосадован.
Хендрик говорит:
Это крайне необычно не поместить их на место экспонирования.
Мы известили ваш музей о задержке, отвечает Кью.
Хендрик смотрит в свои бумаги.
Мне надо получить подпись на акте о приеме на ответственное хранение. Также я хочу знать о мерах безопасности на ночной период. Он поднимает взгляд к часам на стене. Я вернусь завтра в то же время.
Если бы он только, для собственного блага, перестал говорить как немецкий шпион из фильма про Вторую мировую! Кью забирает у Хендрика бумаги и ручку, подходит к лампе изучить документы и почти сразу говорит:
Сюда надо бы внести кое-какие изменения. Для начала, до завтрашнего дня мы не узнаем, что в ящиках. Может, там камни в обоих. Тут требуется подпись под описаниями картин, надо заменить на «ящики с такими-то штрихкодами». Остальное подпишем, когда завтра их вскроем. Устраивает вас?
Вполне.
Кью продолжает листать бумаги.
Хорошо. И мы составим свой протокол о состоянии сохранности в дополнение к лейденскому.
Естественно.
Элли думает, что рабочие никогда не принимают картины с благодарностью. Для них это очередные ящики, которые требуется распаковать.
Кью вносит несколько изменений в акт, и они с Хендриком оба заверяют каждую поправку своими инициалами, прежде чем поставить подписи. Мэнди снимает с документов ксерокопии и уходит наверх, на прощание заговорщицки глянув на Элли.
Хендрик поворачивается к Элли и спрашивает:
Можно ли воспользоваться вашим факсом, чтобы отправить это в Лейден?
Конечно, отвечает Элли. Я отведу вас в кабинет. Можете также поговорить с главой службы безопасности.
Это будет идеально. Хендрик в последний раз поворачивается к своим ящикам и говорит Кью и его команде: Джентльмены, я прощаюсь с вами до завтра.
Покуда они идут к лестнице, Элли чувствует спиной, что рабочие провожают их взглядами. Она знает, что манеры Хендрика будут сегодня вечером передразнивать в пабе и что тот вошел в копящийся у Кью список заграничных наглецов, не проявивших к нему должного уважения.
Хендрик с помощью системного администратора отсылает в Лейден факс. Затем Элли ведет его на встречу с главой службы безопасности, который в разговоре проявляет то же нетерпение, что и Кью. Хендрик, отметив все пункты в своем списке, говорит, что готов ехать в гостиницу, и спрашивает, нельзя ли вызвать такси.
Мы сняли вам номер в небольшой гостинице в Роксе, старой части Сиднея, прямо у набережной. Если вы не против пойти пешком, я охотно вас провожу. У вас есть в машине еще багаж?
Только это. Хендрик показывается закинутый за плечо рюкзак.
Там может поместиться от силы две смены одежды.
На сколько вы приехали? спрашивает Элли.
На несколько дней. Времени посмотреть город не будет.
А в Австралии прежде бывали?
Нет.
Я составлю вам краткий список, что точно нужно посмотреть.
Она ведет его под сводчатыми потолками главного входа и дальше через ботанический сад. Пятый час, но уже смеркается. На западе висят тяжелые тучи. Море за деревьями вспыхивает сапфиром в лучах выглянувшего солнца и тут же снова темнеет. Элли вспоминает, как любила город зимой. Серый утренний свет, короткие ливни, странные сады камней и папоротников вдоль набережной, запах мха, всегда наводивший на мысли о гротах и ее первых райских пейзажах. Они идут между клумбами с гибискусом и золотистой банксией, и Элли гадает, как это все выглядит для Хендрика, голландца, привыкшего к тюльпанам и чайным домикам среди нетронутого леса. Она провела в Нидерландах довольно много времени преподавала, занималась научной работой и всегда с нежностью вспоминает эту страну. Помнит она и голландскую невозмутимость, а также бесцеремонность, с которой иногда сталкивалась.
Они идут через пальмовую рощу, где летучие лисицы висят вниз головой под листьями, едят плоды и бросают на землю косточки. Другие летучие мыши охотятся над деревьями, рассекая воздух кожистыми крыльями. Хендрик останавливается и задирает голову. Элли долго жила за пределами Австралии, так что может увидеть картинку его глазами: колония южных вампиров разбойничает в древесных кровлях. В музее поговаривают о том, чтобы установить динамики и передавать перед рассветом громкий шум и тогда летучие мыши переберутся куда-нибудь подальше. Элли с Хендриком идут дальше, мимо араукарий и эвкалиптов, посаженных в начале девятнадцатого века, о чем Элли никогда не рассказывает европейским гостям. Амстердамский дом, где она жила, когда занималась творчеством Сары де Вос, был построен четыреста лет назад, и часы на фронтоне ровесники дома по-прежнему исправно шли.
Они говорят про голландские музеи и города, но Элли не сознается, что жила когда-то в Амстердаме, чтобы не спровоцировать допрос. К тому времени, как они проходят нижние сады, в тенях между офисными высотками сгущаются сумерки, людской поток течет в сторону Круглой набережной. Хендрик с рюкзачком за спиной шагает рядом с Элли. Все красоты Сиднея залив, Оперный театр, мост выложены перед ним, как напоказ, все на одной линии зрения.