Правда, оно немного сырое, и я попрошу у вас пару неделек таймаута, но я думаю, что мы сможем прийти к обоюдному согласию, господин майор!
— Не понял?
— А что тут непонятного? — хмыкнул его собеседник. — Сегодня у нас двенадцатое, не так ли? Так вот числа двадцать четвертого, через понедельник, я жду Вас и Вашего шефа у себя в кабинете. На конфиденциальную беседу. Никаких "но"! — предупредил он недовольный жест майора. — Я буду разговаривать только с тем, кто имеет полномочия принимать решения. А эту ерунду можете забрать: для меня это далеко не аргумент!
— Ясно… — Ухмыльнулся майор. — Тогда мне пора… Кстати, не сочтите за труд прочитать на досуге и вот этот прелюбопытнейший документ. А я имею честь откланяться! — протянув Кириллову еще одну папку, он вылез из салона и пропал…
— Леночка! Приходько ко мне! Срочно! — бросил Кириллов, ворвавшись в офис буквально через сорок минут после памятного разговора с майором Гришаниным и, пролетев через приемную, ворвался к себе в кабинет и с грохотом захлопнул за собой дверь.
Секретарша испуганно поежилась, затолкала подальше в стол свежий номер «Космополитен», который штудировала в отсутствие шефа и принялась судорожно тыкать по клавиатуре телефона — за два года работы на Михаила Вениаминовича в таком состоянии она видела его впервые. И от этого не на шутку испугалась…
Приходько ответил со второго звонка. Поняв, что его требует шеф, по-военному ответил «Есть»! и отключился, чтобы появиться в офисе через полчаса. За это время Леночка успела отнести шефу черный кофе со сливками, и вызвать Коренева и Селезневу…
— У себя? — для проформы спросил Приходько, даже не снижая скорости передвижения и, получив утвердительный ответ, скрылся за дверью кабинета… За те считанные мгновения, которые прошли до того момента, когда захлопнулась тяжелая дверь, до Леночки донесся рев хозяина кабинета:
— На, полюбуйся! Что это за хрень?!
Наскоро пробежавшись по предложенным шефом бумажкам, Приходько изумленно поднял глаза и ошарашено спросил:
— Кто это нарыл, босс?
— Государство, мать его! В лице особо ретивых силовых структур…
— И что им надо?
— Коренева! В личное пользование!
— Не понял? — Семен взвесил папку на ладони, еще раз пробежал глазами заключительный лист и медленно-медленно переспросил: — Коренева? Да тут лет на сто срока! И все это — за одного обыкновенного телохрана? На хрена?
— Сам не знаю… — устало буркнул Кириллов. — Но не хочу его отдавать…
— Тогда отправим его к Семченко, на пластику… потом выправим новые документы…
— На, прочти и это! — по столу скользнула еще одна папка, но уже существенно тоньше и остановилась напротив Приходько…
— Ого! — только и смог сказать Семен, ознакомившись с содержанием трех листов формата А-4, соединенных степлером.
— Вот тебе и ого-го! — мрачно поддакнул Кириллов. — Вся схема, до последней ниточки, с подстраховками и заменами… Как на ладони! Так что ни к Семченко, ни к любому другому хирургу мы никого отправить не сможем… Мало того, я думаю, что люди, проделавшие такую титаническую работу, просчитавшие мои действия на несколько шагов вперед, вряд ли дадут нам свободу для маневра…
— Профи, шеф! — уважительно покачал головой Приходько. — Система, мать ее! Я и не думал, что после развала Союза у нас еще осталось что-то подобное!
— Вот и я не думал… — вздохнул хозяин кабинета и, устало прикрыв глаза, откинулся на спинку кресла. — А отдавать парня мне все равно не хочется! Попробуй поразмыслить на досуге, может что в голову придет? У нас есть временя до следующего понедельника… Кстати, Кореневу пока ни слова.