Прошло 22 года. У нас есть внук и внучка. Алеша превратился в Алексея, хотя он и сегодня младше, чем я была тем летом, когда Алеша прилетел в Берлин. Мы вместе. Моя подруга? Знаешь, она догадалась раньше, чем мы рискнули признаться, и успела переварить шок до того, как я позвонила. Все-таки годы личной терапии не проходят даром Она приняла нашу любовь. Да, так тоже бывает.
Осторожно: великая классическая литература!
«Пройдет много лет, и полковник Аурелиано Буэндиа, стоя у стены в ожидании расстрела, вспомнит тот далекий вечер, когда отец взял его с собой посмотреть на лед».
Так звучат первые завораживающие строчки романа «Сто лет одиночества». Я, наверное, кровожадна, но это мои самые любимые первые строки в литературе Вы обращаете особое внимание на первые предложения? А ведь от них зависит, будет читатель дальше глотать ваш пост либо рассказ или переключится на другое.
Откройте любые книги прямо сейчас, прочтите первую строку. Интересно, какие у вас будут впечатления.
Габриэль Гарсия Маркес знал о магии первых строк. Он твердо решил писать, впечатлившись рассказами Франца Кафки. «Как-то вечером приятель одолжил мне сборник рассказов. Я вернулся в пансион, где тогда жил, и начал читать Превращение. От первой же строчки я чуть не вылетел из кровати от удивления». Вспомним первую строчку рассказа. Она звучит так: «Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое». Маркес отметил: «до сих пор мне не встречались авторы, которые могли бы себе позволить писать подобное. Если бы я знал, что так можно, то уже давно начал писать! И я тут же засел за рассказы».
Если вас, как и меня, вдохновляют и завораживают прекрасные авторы прошлого и такие чувства помогают сочинять тексты, это просто счастье, я искренне рада за вас. Пусть так будет всегда. Трудно представить, но великая классическая литература нередко ставит начинающему автору подножку он сравнивает свои тексты, скажем, с описанием у Льва Толстого, как Наташа Ростова собирается на бал. Или того, как Скарлетт признается Эшли в любви. Или с великолепной игрой слов у Владимира Набокова. И сравнение часто происходит, увы, не в нашу пользу. Не буду вдаваться в подробности страданий новичка в литературе, я написала на эту тему целую книгу «Как победить страх: 12 демонов на пути счастья, свободы и творчества». Сейчас хочу лишь сказать слова в вашу защиту и пояснить, почему современные тексты нельзя сравнивать с классикой литературы.
Для этого нам необходимо совершить небольшой исторический экскурс.
Великие литературные открытия
Удивительно, но даже у литературы Советского Союза оказался свой отдельный от развития зарубежной литературы путь развития. Его последствия писатели и читатели ощущают на себе и сегодня. В тот самый момент, когда автор придирчиво вчитывается в свой текст и вздыхает: «Мда, до классиков мне далеко». Когда читатель морщится, захлопывает книгу и произносит: «Не Достоевский, конечно, а жаль. Может, потом дочитаю».
Почему так происходит? Почему мы продолжаем сравнивать современных авторов с русскими и иностранными классиками? Почему все книги автоматически разделяем на серьезные и так «чтиво»?
Удивительно, но даже у литературы Советского Союза оказался свой отдельный от развития зарубежной литературы путь развития. Его последствия писатели и читатели ощущают на себе и сегодня. В тот самый момент, когда автор придирчиво вчитывается в свой текст и вздыхает: «Мда, до классиков мне далеко». Когда читатель морщится, захлопывает книгу и произносит: «Не Достоевский, конечно, а жаль. Может, потом дочитаю».
Почему так происходит? Почему мы продолжаем сравнивать современных авторов с русскими и иностранными классиками? Почему все книги автоматически разделяем на серьезные и так «чтиво»?
Ответы можно найти, если проанализировать события столетней давности.
Какие требования к текстам предъявляли тогда читатели? На рубеже XIX и XX веков было принято думать, что литература, как обезболивающее, должна компенсировать вред от злонамеренного мира. От книг ждали, что они будут понятны, их будет легко и приятно читать, книги станут учить хорошему. Соответствует ли литература XX века этим требованиям? Нет, далеко не всегда. Если судить современные произведения по меркам читателей XIX века, мы сталкиваемся с массой раздражения. Один Джеймс Джойс чего стоит. Непонятно, несимпатично, чему учит автор черт его знает. При этом сам автор довольно потирал руки: Джойс был счастлив оставить книгу, которую могут разбирать не одно столетие, как он говорил, литературоведы всего мира.
Почему многих современная, да и литература XX века так нервирует? Бесит, когда непонятно и несимпатично. Причина тому заплесневевшие устаревшие мерки, с которыми они открывают книги.
Давайте отступим еще на шаг назад и вспомним, с какой это стати авторы, начиная с 20-х годов XX века, перестали учить хорошему, писать понятно и создавать мир, в который хочется погрузиться навечно, а не испугаться, как мира, созданного Францем Кафкой.
Читатели в XIX веке привыкли и жили с убеждениями, что литература это пространство «чистой природы, идеального», к которому они могут прикоснуться благодаря гению писателя. Автор не иначе как гений, и музы шепчут ему на ушко прекрасные песни.