Одежда измялась, испачкалась и местами прогорела. Шапка слетела неведомо когда и неведомо где теперь лежит. На лице и руках, да и по всему телу — красные пятна от ожогов. Словом, имел Ратибор сейчас вид не купеческого сына и уж никак не богатыря, а скорее бездомного побродяжки-погорельца. Но делать было нечего: не возвращаться же в Новгород с позором — вот, мол, ловил Жар-птицу, да заместо этого в озере искупался! Не то что куры — поросята копченые на рынке, и те засмеют. Хорошо, что запасная одежа всегда с собой. Хуже то, что секира, без которой Ратибор из дому не выезжал, тоже выпала из-за пояса то ли во время полета в поднебесье, то ли когда барахтался в озере. А без оружия новгородец чувствовал себя всегда как-то неуверенно. Ну да ладно, придется покупать новую в Киеве.
Обогревшись, новгородец поехал дальше. Вскоре лес расступился, и дорога вышла в поля. Выезжая из леса, Ратибор внезапно почувствовал на спине чей-то пронзительный, но не злой взгляд. Обернулся… и в очередной раз за этот день открыл рот.
На опушке леса стоял здоровенный волк небывалой седой масти. Волк неторопливо и даже как-то задумчиво чесал задней лапой брюхо и укоризненно смотрел вслед удалявшемуся человеку. На шее зверя болтался деревянный оберег на веревочке. Встретившись взглядом с Лешим, волк покачал головой, развернулся и исчез в лесу.
Ратибор еле слышно ругнулся. Мало ему чудес — с лешим в кости играл, на Жар-птице летал, теперь еще волколак из леса провожает! Нет, надо уносить ноги подобру-поздорову, а то еще Змей Горыныч на огонек заглянет, вот тогда настоящая потеха начнется…
Новгородец толкнул коня пяткой в бок и затрусил по грязи дальше в сторону Киева.
Глава вторая
Стольный град встретил Ратибора мерным гулом, словно стоял он не на берегу широкого Днепра, а по крайней мере у Лукоморья, возле самого Моря-Окияна, что, как известно, обтекает всю землю.
Где-то на полпути купеческий сын догнал мужиков, что везли в Киев рожь на продажу, так что в ворота он въехал, развалившись в телеге, а его конь, сильно обрадованный облегчением ноши, бодро шагал сзади, привязанный за уздечку.
Распрощавшись с попутчиками, Ратибор отправился на рынок. Пояс с деньгами все еще давал о себе знать приятной звонкой тяжестью, но вскоре ему предстояло уменьшиться.
Рынок гудел. Поздней осенью торговля обычно несколько затихает, но Киевский рынок был так огромен, что даже во время этого затишья кипел народом. Крики торговцев, зазывавших покупателей, шумные ссоры из-за места, громогласные вопли добропорядочных горожан, торгующихся с бессовестными обдиралами-торгашами, чавканье сотен и сотен ног по грязи — все это сливалось в шум морского прибоя, мешая заметить что-нибудь одно, но не новгородцу, с детства привыкшему к подобной суете, теряться на рынке, тем более верхом! Взобравшись в седло и рассекая лошадью толпу, Ратибор скоро отыскал оружейный ряд.
В самой богатой лавке сидел тепло одетый пожилой ромей и не спеша, с достоинством копался толстыми пальцами в широкой бороде. За его спиной на стене висели секиры, мечи, ножи-засапожники, шестоперы. Всего этого было достаточно, чтобы вооружить небольшое войско. Леший остановился в дверях и начал внимательно разглядывать товар.
Купец воззрился на вошедшего.
— Покупать будешь или так смотришь? — поинтересовался он.
— Может, и буду. Вот, к примеру, эта секира… Нельзя ли по руке прикинуть?
— Отчего же нельзя, — ромей снял со стены указанную секиру и протянул Ратибору. Одновременно за его спиной возникли двое здоровенных парней — на всякий случай. Леший покрутил оружие в руках, пощелкал по лезвию, попробовал ногтем заточку.
— А почем она у тебя?
Услышав цену, новгородец ахнул.