Пошлите за дудочниками, флейтистами и другими музыкантами. Я хочу танцевать. Да, танцевать в главной зале. Пусть все танцуют, в том числе и ты, Дриссила. Мы подыщем тебе мужчину. А другого для Офао, раз он не может оторвать глаз от моего супруга!
Служанка поняла, что Солдат пробудил душу ее госпожи. Принцесса впервые в жизни полюбила.
Повернувшись к Солдату, Дриссила сказала:
— Знаете, вам вовсе не было нужды отправляться в поход. Моя госпожа приняла бы вас таким, какой вы есть.
Удивленно подняв брови, Солдат посмотрел на свою возлюбленную.
— Это правда?
— Дриссила знает меня лучше, чем я сама. Солдат пожал плечами.
Позднее, когда во дворце шел пир горой, а в большой зале звучала веселая музыка, Дриссила отвела Солдата в сторону.
— Вам следует быть очень осторожным. Моя госпожа… — Осекшись, Дриссила в отчаянии заломила руки, но затем все же нашла в себе мужество продолжить: — … у моей госпожи бывают резкие перемены настроения. Она… она подвержена приступам буйной ярости, мой господин.
К Солдату, насколько ему было известно, хотя он и не мог полагаться на свою память, впервые обратились «мой господин», и это обращение ему нисколько не понравилось.
— Я всего лишь лейтенант, — мягко поправил он служанку. — Не надо называть меня господином. А что касается принцессы… я знаю, что она больна. Я также знаю, что она убила двух своих мужей. С другой стороны, я знаю, что она их не любила. А сейчас… ты видела ее лицо, ее поведение, ее глаза. Она меня любит, и я благодарю за это богов, потому что я полюбил ее с первого взгляда.
— Это не болезнь, а чары. Наверное, вам известно, что сестра принцессы, королева Ванда, также подвержена приступам безумия. Их мать, прежняя королева, бросила в темницу одного колдуна, и тот наложил на семью вечное проклятие. Моя госпожа — самое доброе создание на свете, вот только…
— Вот только иногда она бывает другой, да? — договорил за нее Солдат.
— Я прошу вас лишь об одном: будьте очень осторожны.
— Хорошо, Дриссила, обещаю, я буду очень осторожен. Спасибо за заботу.
Потом, когда акробаты прыгали по залу и строили живые пирамиды, Лайана снова подошла к своему супругу.
— О чем ты шептался со служанкой? — смеясь, спросила она. — До моего дня рождения еще несколько месяцев.
Повернувшись к молодой жене, Солдат спокойно ответил:
— Она предостерегла меня о проклятии, наложенном на твою семью, и сказала, что ты подвержена приступам безумия.
Лицо Лайаны затянулось тучами.
— И ты в открытую говоришь мне об этом? Разве Дриссила не просила тебя сохранить ваш разговор в тайне?
— У меня от тебя нет никаких тайн, любимая. Я не имею имени, прошлого, не знаю, кто я такой на самом деле. Может статься, я страшный преступник. К сожалению, у нас обоих есть изъяны. Мы должны быть совершенно искренни друг с другом, пока я не узнаю, кто я — а ты не излечишься от болезни.
Какое-то мгновение Солдату казалось, что Лайана взорвется от гнева, но через несколько секунд она улыбнулась.
— Какой ты у меня мудрый, мой новый супруг. Послушай, быть может, мы дадим тебе имя до тех пор, пока ты снова не обретешь себя?
— Нет. Солдат — это то, что надо. Просто Солдат. Ну а теперь не угодно ли тебе потанцевать? Я понятия не имею, умею ли танцевать, но мои ноги сами собой дергаются под веселые звуки флейт. Ты даешь мне свою руку, очаровательная женушка?
— С удовольствием.
Лайана взяла Солдата под руку, и они направились в центр залы. Танцующие расступились, освобождая дорогу невесте и жениху.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Несмотря на протесты Солдата, Лайана настояла на том, чтобы они спали в отдельных комнатах.
— Безумие нападает на меня в разгар ночи, — обливаясь слезами, объяснила она.