Следующей из земли выбралась Анжелика. Смертельно бледная, она сразу же сплела руки на груди, чтобы не была заметна их дрожь; Замойский, тем не менее, все заметил. А она заметила, что он заметил. Быстрым шагом обошла Зону вокруг, на минуту исчезнув с его глаз.
Смауг кружил выше, поднятый им ветер холодил вспотевшее лицо Адама. А над драконом вместо неба было лишь синее озеро, вода с солнечными бликами от горизонта до горизонта.
Замойский подошел к пузырю огня.
Ребенок.
Ну-у, не знаю, Макферсон вторично обошла Зону. Проверь его, сказала Смаугу.
Нужно время, предупредил дракон, снижаясь.
Сколько?
Пока не знаю. До нескольких часов твоего времени, стахс.
Подозреваешь, что что? морща брови, спросил у Анжелики Замойский. Что он не стахс? Хочешь сравнить ДНК?
Стахсом он наверняка не является, подтвердила та. Но я подозреваю, что он и не человек.
Тогда кто?
Чья-то биологическая манифестация, пожала она плечами. Фоэбэ, инклюзии. Знать не знаю.
Анжелика легла на землю, сунула ладони под голову.
Подождем, пробормотала она, всматриваясь в равномерно колышущийся водосклон.
Замойский подошел к самой границе Зоны (так, что даже почувствовал, как по выставленной вперед ноге побежали мурашки), повторил:
Не стахс.
Ты же видишь, какого цвета у него кожа. Это противоречит любым Традициям.
Дракон приземлился на гари. Подбежал к огню, взмахнул хвостом.
Обладаю воспоминаниями, соответствующими облику его тела, сказал он.
О? И какими же?
Рваными, наномат рассмеялся. Движение, темнота, твердые логические структуры. Внутренняя память это функция конфигурации нановара; если распадаемся в хаосе гибнет навсегда. Если бы я, отрезанный от Плато, распался на составные модули, помнил бы лишь то, что вырезано у меня в костях, встроено в процедуру самоорганизации.
Замойский слушал Смауга и все никак не мог избавиться от впечатления, что слова наномата доходят до него не в колебаниях воздуха, но проявляются непосредственно в сознании настолько неправдоподобным, сказочным казался ему вид разговаривающей человеческим голосом рептилии размеров TIR-а. «Дисней», допущенный к секретным механизмам вселенной гротеск? хоррор? кич? Адам все еще удивленно моргал.
Присел на корточки у головы Анжелики:
Слушай, а зачем эти тесты, прикажи ему попросту пройти внутрь и вытащить этого щенка. Или кто он там такой.
Макферсон прикрыла глаза рукою, словно ее опалял сам взгляд Замойского, а не отражающееся от синих волн солнце.
В том-то и дело, что мы не знаем, кто он, собственно, такой. А если это наноматическая кукла фоэбэ? Предположим, они вовсе не хапнули вместе с нами какого-то там ребенка из Пурмагезе и значит он не жертва.
Не понимаю, Адам обернулся на пузырь огня. Ребенок. Ты о чем?
Ты смотришь на одного из похитителей, потом она подняла руку и указала на Смауга. Это его наноматы. Лишь случайно мы сконфигурировали их для нашего собственного использования. И было бы совершенно безрассудно посылать его в столь большом количестве в изолированную Зону, чтобы тот мог их перехватить и повернуть против нас.
Я уже не знаю, что тут разумно, а что нет, фыркнул он.
Не притворяйся, она иронически улыбнулась. Тебя ведь это развлекает.
Он взглянул на нее с ужасом. Развлекает! Ну да! Ну, может сначала, еще в Африке было даже слегка возбуждающе. Но теперь?
Развлекает!..
Он поднялся и пошел вперед. Петля была на удивление обширной, понадобилось пройти почти километр, чтобы войти в следующую складку. Искал реку, озеро должен был помыться, смыть с себя эту грязь. Дорогой резал в кристалле узор маршрута (шумели успокаивающе ивы).
Наконец он почти упал в холодные волны. Пришлось выйти и раздеться в шаге от границы изменения горизонта. Адам сложил одежду и прыгнул головой вперед в колючие кусты и камни. Зеленоватая вода сомкнулась над головой. Выплыл, отфыркиваясь.
Дул сильный ветер, и, лежа на поверхности воды, Адам покачивался вверх-вниз. Расслабил мышцы, закрыл глаза. Теперь, сквозь ресницы, отчетливо видел искривленную над ним равнину сейчас она его не ослепляла. Ему даже казалось, что различает смолисто-черный бублик Смауга и теплую драгоценность остановленного во времени пожара.
Дул сильный ветер, и, лежа на поверхности воды, Адам покачивался вверх-вниз. Расслабил мышцы, закрыл глаза. Теперь, сквозь ресницы, отчетливо видел искривленную над ним равнину сейчас она его не ослепляла. Ему даже казалось, что различает смолисто-черный бублик Смауга и теплую драгоценность остановленного во времени пожара.
От озера подле руин тоже дул ветер и тоже холодный. Ночь колыхалась в ритме его дыхания. Замойский подумал о стуле и уселся поудобней. На расстоянии вытянутой руки от него стоял столик с трубкой Митчелла. От резкого запаха табака свербело в носу. Митчелл разбил ее о столешницу во время совещания на борту «Волщана» после второго аварийного пробуждения.
Не-со-гла-сен! бил он головкой трубки о стол. Нас похитили!
(Ах, вот как сплетаются ассоциации! «Похищение» «похищение» «трубка».)
И что? фыркнул Вашингтон. Намереваешься ждать предложения выкупа?
Совершеннейшая тишина с самого начала, добавила Джус. Как здесь, так и во время полета, или что оно там было