Во время первой фазы вхождения в атмосферу челнок стало трясти еще сильнее, уже не из-за изменения вектора ускорения, но из-за поперечных и продольных вибраций корпуса «Катастрофы» пока она не потеряла скорость и не перешла в скользящий полет на уровне сотни километров. Вход был резким, но челнок Мойтля мог не опасаться судьбы челнока с «Вольщана» это была уже совершенно иная технология, совершенно иной масштаб опасности. И все же тело помнило.
Тело помнило, и Замойский напрягал мышцы, сжимал зубы, сердце лупило, словно молот, адреналин выжигал в венах новые шрамы, гудение крови в ушах заглушало все прочие звуки.
Наконец «Катастрофа» выровняла полет, и Адам поднял веки, только сейчас поняв, что до этого он их зажмурил.
Снова тоннели в синеве. Безоблачное небо Нарвы омывало их со всех сторон. Замойский велел Верону развернуть проекцию на шестьдесят градусов, тогда увидел сквозь серый туман низких облаков темно-синий океан, цепочки островов, словно струпья выкипевшей пены и плоско втиснутый под горизонт край континента.
В голо со своей стороны Анжелика открыла многочисленные трехмерные окна, в них возникли данные, получаемые Вероном.
Кислород двадцать пять, азот шестьдесят, о, много двуокиси углерода, вы делали какие-то анализы вегетационного цикла местной флоры? На чем она работает, какой-то местный аналог хлорофилла? Я вижу, что они зеленые.
Они были уже над континентальными лесами, десять километров и все ниже.
Помню, что Джус сильно жаловалась на разницу в репликативных кодах, пробормотал Адам. У нас было мало оборудования Погоди. Нет, не знаю. Мол, отсутствие природных эволюционных цепочек и все такое. Поскольку мы знали о месте, ну и о Щелкунчике, да и само солнце мы решили, что здесь существовала старая цивилизация. Тогда это были бы не оригинальные флора и фауна, но энное поколение видов, спроектированных от самых основ для позабытых уже целей, а потом одичавших и мутировавших, сражающихся за имеющиеся ниши, которых еще не существовало, когда эти виды придумывали Оставить такое на пару миллионов лет и вуаля, перед нами целая биология, совершенно невозможная с эволюционной точки зрения. Верон, отдай. Сейчас.
Прошу.
Замойский сжал руки на рулях, и с этой хваткой вернулась его уверенность в себе.
Это то самое озеро? спросила Анжелика, вертя над собой голографические пейзажи.
Да.
«Катастрофа» управлялась, словно прямоточник сменной оси; выдвинулись широкие носовые плоскости, и челнок спускался к плоскогорью почти как планер, лишь время от времени корректируя полет импульсами из боковых дюз. Адам положил «Катастрофу» на левый борт, набрасывая вокруг озера низкую петлю.
Верон передвинул в голо увеличение береговой линии. Озеро имело форму слезы длиной более тридцати километров; из зауженной части вытекала река, разливаясь широкой катарактой вниз на несколько десятков метров по каменистому каньону. Противоположный, южный конец озера подступал под высокие клифы у густо заросших гор.
На восточном берегу Замойский искал поляну в форме клепсидры, которую он хорошо запомнил. Останки челнока должны были находиться сразу за ее сужением. Конечно, пуща могла за это время поляну и поглотить.
На восточном берегу Замойский искал поляну в форме клепсидры, которую он хорошо запомнил. Останки челнока должны были находиться сразу за ее сужением. Конечно, пуща могла за это время поляну и поглотить.
Он обыскивал взглядом густую зелень. Где-то здесь, в двух третях пути от реки к утесам
Есть! Садимся.
Он заметил стабилизатор, торчащий над плотной зеленью. «Катастрофа» зависла над ним, медленно вращаясь вокруг вертикальной оси, кроны деревьев дрожали под напором поднятого ветра, вставали вихри сорванной с веток листвы.
Замойский дернул «Катастрофу» вверх.
Тут ближе всего, Верон указал на каменистый сток, спускающийся к ручью, метрах в семидесяти от останков.
Окей, целься. Передаю.
Принял.
Верон приземлился настолько мягко, как ни один человек не сумел бы их посадить без изрядной доли везения. Едва «Катастрофа» коснулась земли, страхующие сетки кресел ослабли, а сами кресла опали на пол.
Замойский первым направился к выходу. В коридоре, что вел наружу, возник, тем временем, прозрачный шлюз: сквозь его двойные стены виднелись серые скалы, проплешины серого песка, вода, жемчужно переливавшаяся по каменистому ложу. Сила тяготения, как знал Адам, составляла 0,86g среди всех, которые он испытывал своей биологической манифестацией со времен, как они покинули африканский Мешок, она была ближе всех к земной.
Я тоже должен выйти? каркнул Смауг, полетев вслед Анжелике.
После того как он покинет корабль и развеется по окрестностям, вновь собраться на «Катастрофе» у него выйдет нескоро. Конечно, они могли стартовать, оставив часть нанополя здесь. Или же вообще не выпускать его из шлюза но тогда, в случае действительно неожиданной опасности, Смауг не сумел бы прийти им на помощь достаточно быстро.
Наконец, они выбрали промежуточный вариант.
В собранности, решила Анжелика. В сфере сколько? Пять метров?
Восемь, пробормотал Замойский.
Восемь метррров, кивнул двумя головами двуворон.