– Да, конечно, – сказал я неуклюже, – я собрал всю пыль от Хребта до крепости.
Она не позволила вызвать оруженосца и сама с удовольствием помогала снять оружие, доспехи, стянула с меня сапоги, хотя я и пытался
протестовать, но она твердо заявила, что снимать сапоги с любимого мужчины – привилегия его женщины, и никому она ее не уступит.
У истоков всякого пессимизма, вспомнил я народную мудрость, лежит измена женщины или болезнь желудка. У меня с тем и другим в порядке, так
что я и выглядеть должен неплохо и чувствовать себя орлом сизокрылым…
В горячей воде я совсем разнежился, ласковые ладони Лоралеи сперва отскребали грязь, потом размяли перетрудившиеся мышцы, я балдел и
чувствовал себя на небесах от блаженства. Говорят, в общении с женщиной сердце и ум имеют лишь совещательный голос, а решающий остается за
телом, но это для придурков и совсем уж малолеток. Я давно не девственник и понимаю прекрасно, что секс ничего не имеет общего с любовью,
то есть с попыткой мужчины удовлетвориться одной-единственной женщиной.
И мне никого на свете не нужно, кроме Лоралеи. Нежными словами и добротой можно на волоске вести слона, но Лоралея сама идет за мной,
угадывает мои желания. Я не пытался с нею разговаривать о недоступных женскому уму делах, но она страстно прониклась идеей единства
Армландии и ее возвышения, теперь у нее едва ли не больше, чем у меня, аргументов в пользу единства законов по всей стране и упразднения
привилегий и самоуправства лордов…
– Я счастлив, Лоралея, – произнес я шепотом, страшась спугнуть это самое счастье. – Господи, как я счастлив… Я никогда не думал, что могу
быть настолько счастлив. Я даже не визжу от счастья и не хожу на ушах, этого слишком мало…
Она обняла и поцеловала меня, чисто и нежно, как ребенок.
– Это я счастлива, мой лорд.
– Я больше!
Она засмеялась, глаза ее сияли, как звезды.
– Нет, я, я, я!
Потом мы обедали, слуги появились только вначале, когда расставили блюда, потом так же неслышно убрали, заменив крупными гроздьями
винограда, медовыми сотами и горячими пирогами.
Я сделал кофе, Лоралея смотрела на меня поверх чашки смеющимися глазами, счастливая и довольная, на щеках румянец все ярче, но вдруг
покачала головой, во взгляде веселая укоризна.
– Мой лорд, у вас много дел…
Я пробормотал:
– А как же насчет отдохнуть? Поваляться в постели?
– Мужчина не должен днем валяться, – заявила она со смешком. – Мужчина всегда творит великие дела. Или готовится к ним!
– Я могу готовиться в постели, – сказал я.
Она снова покачала головой, хотя глаза смеялись, в них я видел любовь и желание, чтобы я взял ее в руки и отнес на ложе.
– Мой лорд, у вас будет время после ужина. За ваше отсутствие в крепости накопилось много дел, что требуют вашего вмешательства. Вам хорошо
бы назначить управляющих… или тех рыцарей, которым доверяете, чтобы следили за работами они… Гроссграф должен высвободить себя от мелочных
забот!
Я тяжело вздохнул, пытаясь согнать страстное желание завалиться в постель с лучшей из женщин вселенной, создал еще кофе, выпил большими
глотками, обжигая горло.
В голове не то чтобы прояснилось, но я сумел сказать себе, что да, Лоралея права, у нас впереди ужин вдвоем и ночь в одной постели, а
сейчас надо догроссграфствовать остаток дня, я же мужчина, а не тряпка.
Она с сочувствием наблюдала за борьбой эмоций на моем лице. Ее тонкие пальцы коснулись моего запястья, я ощутил дружеское пожатие, мол, я
всегда с тобой, мой лорд, мой повелитель, мой господин.