– На дворе ночь, – сказал я.
– Небо ясное, – ответила она таким же ясным голосом, – луна светит… А я еще и днем поспала… Тут совершенно нечем заняться!
– Хорошая привычка, – одобрил я. – Но все же… гм… дождемся рассвета. Я плохо знаю эти места, а в Армландии есть земли, где ночью шастают
совсем другие звери, чем днем. Встречаются такие, на которых совсем не хотел бы наткнуться.
Улыбка тронула ее пухлые, красиво очерченные губы.
– Шутите! Я наслышана о вашей неустрашимости.
– Это другое, – буркнул я. – Днем мы проскочим за пару часов, а ночью придется драться всю дорогу, и все равно приедем в то же самое время,
как если бы выехали утром!
Она улыбаться перестала, теперь в ее глазах было только безграничное уважение.
– Да, я уже вижу, что вы настоящий мужчина, а не безголовый драчун… Хорошо, сэр Ричард, к рассвету я буду готова!
Я поклонился и вышел, хотя вообще-то до свинячьего писку хотелось остаться и поговорить. Но надо научиться обрывать разговоры раньше, чем
они наскучат, и уходить, как только сказано главное.
Глава 8
Странное возбуждение не отпускало меня остаток ночи. Я ходил по комнате, ложился, ворочался с боку на бок, вставал и снова ходил, наконец
оделся и подошел к окну, смирившись, что короткая летняя ночь пролетит без сна.
Воздух только к утру посвежел, в окна потянуло прохладой. Я ощутил, что вот сейчас мог бы заснуть, однако на крыше проснулась и чирикнула
сонно птаха, а во дворе заскрипело колесо колодца.
Я попинал Бобика, он открыл один глаз и посмотрел на меня с укором.
– Как хошь, – сказал я, – оставайся и спи, если хочешь. А я поехал.
Он закрыл глаз, еще и морду прикрыл лапой, толстой, как у откормленного медведя. Я вышел и закрыл дверь, но когда спустился по лестнице и
открыл дверь во двор, Бобик носился от стены до стены, пугая кур, а на меня посмотрел с великим удивлением: не засыпал ли я на каждой
ступеньке?
– Ладно, – проворчал я, – займемся делом…
Он помогал мне выбирать лучшую повозку, и даже указал на лучших коней, но когда я посмотрел на них и прикинул, сколько же будут тащиться,
взвыл в тоске. А как же мои грандиозные планы? Я и на час не могу и не хочу их откладывать, уже наоткладывался.
Дверь распахнулась, в сопровождении служанки вышла леди Лоралея. В дорожной темной одежде, высокая, строгая, похожая на монахиню в этом
платке, когда миру открыто только лицо, сплошная одухотворенность и возвышенность, из-за чего только и дрались, как бараны, эти ошалевшие
лорды.
Только теперь я обратил внимание, что леди Лоралея в изящном платье довольно простого покроя, но сшитого с таким чувством меры и пропорций,
что даже и не знаю…
А вообще, одежда – ерунда. Леди Лоралея сложена так чудесно, что, в каком бы туалете ни появилась, платья на ней не видно.
Бобик понесся к ней, взбрыкивая, как козленок. Сэр Уорвик, стоя сбоку от крыльца, подал руку. Она слегка коснулась ее кончиками пальцев,
принимая услугу и в то же время демонстрируя, что лишь из вежливости, а так пошла по ступенькам, не отрывая вопросительного взгляда от
моего лица.
Когда она была уже у повозки, я проговорил, решившись:
– Впрочем… время не ждет. Леди Лоралея, вы поедете со мной на моей лошадке.
Она обернулась, тонкие брови в изумлении приподнялись.
– Полагаете, так будет быстрее?
– Уверен, – сказал я.
– А… удобно ли?
– Абсолютно, – заверил я. – Никакого урону вашей чести.
– А вашей?
– Тоже, – сказал я совершенно бездумно.