Не надо! крикнула Олеся и сама поняла, что слишком тихо.
Не крик вовсе слова, которые прозвучали не намного громче, чем обычно. Но их услышали. Учительница остановилась, строго глянула на Олесю, поинтересовалась:
Что не надо?
Только не промолчать бы в очередной раз, не накопить еще больше непроизнесенных слов, которые и так уже давят тяжким грузом.
Тащить его не надо.
Да я бы с радостью. Очень мне нужно это представление. В голосе учительницы не было ни возмущения, ни сердитого недовольства, только совсем немного усталого раздражения, а еще просьба о поддержке. Но что делать? Ладонь ободрал, а рука грязнущая. В любом случае надо обработать, чтобы никакая инфекция не попала.
Услышав про «обработать» и «инфекцию», мальчишка опять дернулся и заголосил:
Не хочу зеленкой! От нее еще больнее!
Учительница вздохнула, словно произнесла: «Ну вот. Только послушайте его».
Соколов, да что ж ты как маленький? Там на площадке Тамара Павловна с двумя группами осталась, а я тут с тобой воюю. Давно бы уж до медкабинета дошли. Никто не собирается тебя зеленкой мазать.
Ага, насупился Соколов, всегда так говорят. А потом все равно намажут. Сейчас-то почти и не больно, а будет только хуже.
Не будет. Пойдем уж скорей.
Шагнула, потянула мальчишку за собой, но он опять уперся, расставил ноги, не желая двинуться с места.
Соколов!
А давайте я его отведу.
Учительница с недоверием посмотрела на Олесю, но потом, видимо, решила: а почему бы не попробовать?
Пойдешь с девочкой? спросила у мальчишки.
Тот тоже посмотрел на Олесю, оценивающе так. Кто знает, что он там подумал, однако согласно кивнул, а потом добавил:
Если только зеленкой мазать не будут.
Не будут, пообещала Олеся. Просто руки помоешь. В медкабинете мыло специальное бактерицидное.
Учительница отпустила маленькую ладонь.
Приведешь его потом, сказала Олесе. Мы за школой, возле стадиона, на площадке. А потом обратилась к мальчишке, пригрозила шутливо: Смотри у меня, Соколов.
Развернулась, зашагала торопливо, опять исчезла за углом. Мальчишка проводил ее взглядом, а потом вопросительно уставился на Олесю. Выражение лица подозрительное.
Мысль обожгла внезапно: а вдруг он сейчас удерет? Потому и согласился, чтобы избавиться от учительницы. Ну что ему девчонка-старшеклассница? Не догонит, не поймает.
Может, ухватить его, пока не сорвался с места? А потом тоже тащить? Не спрашивая, не считаясь с ним.
Идем? Олеся осторожно протянула руку. Соколов кивнул, охотно взялся за ее ладонь, но не удержался и опять уточнил:
А зеленкой точно мазать не будут?
Не будут. Ею сейчас никто и не пользуется, убежденно заявила Олеся. Помоешь, и медсестра пластырем заклеит. С пластырем классно. Я тоже всегда им заклеиваю, если обрежусь или поцарапаюсь.
Ага. Мне мама тоже клеит, поддакнул мальчишка. У нас такой прикольный, с динозаврами.
Домой Олеся добралась намного позже, чем обычно. Пообедала, села за уроки. А вот мама явилась, наоборот, раньше. Заглянула в комнату, поинтересовалась:
Ты поела?
Да.
Чем занимаешься?
Домашку делаю.
Мама удовлетворенно кивнула головой, ушла, и почти сразу затрезвонил мобильник. Олеся изумилась. Кроме родителей, звонить вроде бы некому. Но мама рядом. Если только случайно ткнула не в ту строчку? А номер незнакомый. Зато голос она сразу узнала. Или, скорее, слова, захлестнувшие неудержимым потоком. Не прервешь, не остановишь.
Лесь, привет! Я же обещал исправиться. Вот. Исправляюсь. Так что выходи. Ты ведь дома? А я уже почти пришел.
Она ведь смогла сегодня в школе возразить учительнице, произнести «не надо». А сейчас похожий случай, и звучит не намного сложнее: «Нет. Я никуда не пойду».
Хватит копить непроизнесенное. Хватит послушно следовать за кем-то вопреки своим желаниям. Хватит молчать.
Леша.
Ага. Томилин решил, что Олеся спрашивает, он ли это. Торопливо подтвердил, чтобы скорее говорить дальше: Или давай я за тобой зайду. Ты ведь на втором этаже живешь?
Нет! вырвалось без труда, само.
А на каком тогда? Он опять все понял по-своему. Ты вроде говорила, что на втором.
На втором. Только не надо заходить. Я сама выйду.
Да ладно. Мне не трудно.
Не надо! Подожди. На Олеся судорожно вспоминала, что же там есть поблизости, невидимое из окон их квартиры, детской площадке.
Не надо! Подожди. На Олеся судорожно вспоминала, что же там есть поблизости, невидимое из окон их квартиры, детской площадке.
Хорошо. Как скажешь. В общем, я уже почти там. Жду.
Ждет. Олеся произнесла и «нет», и «не надо», но все зря. А сердце бешено колотилось, будто она не разговаривала только что, а испуганно металась, стараясь скрыться от чего-то ужасного. Да так и есть.
Если бы Леха зашел Если бы мама открыла дверь, увидела его и спросила, зачем он здесь А он бы честно выложил и про сегодня, и про вчера. Тогда бы мама сразу поняла, что Олеся соврала ей, что гуляла она вовсе не с одноклассницами. А с кем? Где?
Мама же уверена, что дочь ей никогда не врет. Да она и не врала. Раньше. Недоговаривала иногда, умалчивала, чтобы избежать лишних вопросов, лишнего беспокойства. А если теперь мама будет думать, что Олеся постоянно от нее что-то скрывает, и выспрашивать, чем она занималась поминутно в течение дня? Где? Когда? С кем?