Фархе передернул плечами и демонстративно положил руку на висящий на шее амулет.
— Я не собираюсь на тебя нападать. — Зурт устало опустил изрядно полысевшую голову. — Помоги мне, умоляю.
— Ты хочешь, чтобы я забрал чудовище?
— Нет. Я хочу, чтобы ты спас моего сына.
Прислонившись к дверному косяку, колдун обежал взглядом комнату:
— Где же он?
Сгорбившийся в оконной нише бат вздрогнул как от нежданного удара.
— Там, — сказал он, указывая на гнездо. Фархе погладил бороду:
— Рассказывай.
— Неприятности начались сразу, как ты уехал. Она стала какой-то странной, тревожной, не отходила от Митца ни на шаг. Мы попытались ее приструнить, но она… — Бат запнулся.
— Эта дрянь растерзала моего брата, — со слезами в голосе воскликнул Кайп.
— Не только вашего брата, лейтенант. Выйдите, пожалуйста.
Не отрывая глаз от колдуна, хифания с урчанием облизывала матерчатые стенки своего жилища.
— Она таскалась за мальчиком повсюду, не давала ему выйти на улицу, не подпускала к нему никого. Под конец даже еду ему пришлось оставлять прямо на полу. Потом… Потом она сотворила эту гадость и спрятала его туда. — Бат стиснул кулаки. — Что ты сделал? Я же видел сам, ты снял с нее заклинание.
— Я… Это заклинание невозможно снять.
— Невозможно?
— Я долго думал, как заставить хифанию охранять что-то, позабыв о собственной жизни. Первый опыт не удался, но я нашел решение.
— Какое? — безжизненно спросил Зурт.
— Что любой зверь будет защищать до последней капли крови? Я составил заклинание так, что определенные слова вызвали у нее материнские чувства по отношению к указанному предмету… Или к существу. Я хотел, чтобы она дралась яростно и свирепо, чтобы ты согласился ее поменять на Цишера.
— То есть…
— Хифания считает Митца своим ребенком. Она по-своему заботится о нем, бережет его.
— Но он же не способен так жить! В этой слизи, видя перед собой только ее отвратительную морду!
Сунув руки в карманы, Фархе сделал несколько шагов по комнате.
— Но ведь это лучше, чем смерть? — жестко спросил он. Бат отшатнулся.
— Я не могу ему помочь. Я не знаю, как это сделать, — продолжал колдун. — Для нее парнишка теперь — самое главное на свете. Она никого не послушается. В случае чего она разделает меня, как и любого из вас.
— Хоть попытайся! На любую хитрость есть еще большая хитрость! Ты же можешь просто попытаться?
— Могу. Но вот хочу ли? Резко развернувшись, он направился к двери. Чародей! Господин чародей! — послышался за его спиной слабый детский голос. — Спасите меня!
Фархе остановился. Сквозь щель в плетении гнезда виднелось осунувшееся лицо Митца. По измазанным, покрытым коркой грязи щекам тянулись светлые бороздки. Мальчик плакал — робко, бессильно, глядя прямо перед собой ясными умоляющими глазами.
Глазами попавшего в беду котенка.
4. ЗОВ СЕРДЦА
Первый раз Хёльв потерял сознание на берегу Яхонты, Тогда всем показалось, что ничего странного в этом нет: портал, созданный Риль, оказался не слишком удачным, он не стоял на земле, а висел в воздухе, в нескольких ладонях над верхушками кустов. Эльф и волшебница успели отреагировать вовремя — придержали и направили коней, не давая им упасть, — а Хёльв зазевался, потерял равновесие и рухнул в колючий рассыпчатый сугроб, по пути крепко приложившись головой о ствол дерева.
— О боже! — испуганно воскликнула Риль, бросая поводья. — Сильно ударился?
— Ыы-у? — выдал из-за ее плеча юродивый. Он был одет в старое, побитое молью пальто и валенки. На голове красовался пуховой платок.
Лэррен соскочил с лошади и подбежал к месту падения. — Ничего страшного, эйне ма, тут же мягко! — успел услышать юноша, потом перед глазами завертелись искры, заломило в висках, и он отключился.
Опустилась тишина.