К этому времени Шеймас Хэмиш уже кричал, чтобы мы все перебрались на скалы: тогда корабль станет легче и можно будет снять его с мели и посмотреть, велика ли пробоина. А пока бедный корабль скрежетал по мели взад-вперед, взад-вперед, и это, наверное, было очень опасно, а моряки сновали под бельевой веревкой с ящиками и тюками груза и осторожно перетаскивали их за борт. Кое-кто из них остановился и помог нам перелезть. Огго так рвался на скалы, что спрыгнул сам, болтая руками и ногами.
А море вокруг потонувшего острова всегда бурое из-за почвы, донеслись до меня его слова, когда кок передавал меня вниз в чьи-то огромные татуированные лапы.
Ивар, конечно, не допустил, чтобы Огго его перегеройствовал. Он тоже прыгнул сам, рухнул с грохотом, подвернул ногу и потом ныл по этому поводу битый час. А тетя Бек спустилась на скалы так же, как поднялась на борт, безмятежно восседая на руках очередного моряка.
Никакой пробоины не будет, сообщила она мне, когда ее проносили мимо. Я плыву на этом корабле, неужели эти неверы не понимают, что я же его и оберегаю?
Моряк сгрузил ее на ровное место за скалами так резко, словно хотел сказать: «Я лучше промолчу». Я не спеша подошла к ней и обнаружила, что мы натолкнулись не на риф, а на довольно большой остров, песчаный, каменистый и пустынный, раскинувшийся под странным туманным лиловым небом. Впереди маячил крутой холм высотой примерно с Огго, а дальше и выше виднелись деревья.
Можно нам сходить туда посмотреть? взмолился Огго. Сколько у нас времени?
Сейчас узнаю, сказала тетя Бек.
Тетя Бек окликнула капитана, а я обернулась на беднягу-корабль. Корабль и правда лежал на боку между двумя острыми рифами и ужасно скрежетал, весь увешанный цветными тряпками. Очень унизительно. Шеймас Хэмиш торопливо ставил паруса, но все же крикнул в ответ, что примерно час. И отправил с нами кока и еще одного матроса.
Я не пойду, заявил Ивар. Нога очень болит.
Мы оставили его сидеть на валуне, у подножия которого кипела желтая морская пена, а сами двинулись к холму. Мне было интересно не меньше, чем Огго. Магистр говорил, что землетрясение произошло больше тысячи лет назад, а мне, по-моему, еще не доводилось видеть таких древностей. Тетя Бек, как всегда, держалась скромно и отстраненно, но, когда она забиралась на песчаный склон, мне показалось, что ей не терпится туда попасть не меньше, чем всем нам. Подъем был совсем легкий, обычно мне бывает труднее забраться в горку, хотя, честно говоря, мое нарядное платье несколько пострадало, пока я карабкалась.
На полдороге наверх Огго воскликнул: «Ой, что это?» и подобрал с земли что-то вроде большой битой крышки от кастрюли. Она была как будто из очень старой черной кожи. Мы столпились на осыпающейся песчаной кромке и уставились на находку. На ней до сих пор проступали тисненые узоры.
Едва тетя Бек подняла крышку к свету, чтобы рассмотреть узоры, как нас, прихрамывая, догнал Ивар.
Огго, сказал он. Предполагается, что ты мой слуга. Предполагается, что ты состоишь при мне. Ты знаешь, что я растянул щиколотку. И почему ты ушел собирать какие-то дрянные старые щиты?
Думаю, это и правда был щит, заметила тетя Бек, поворачивая находку так и эдак. Пальцы у нее очень красивые, длинные, чуткие. Я всегда восхищаюсь, как она обращается с вещами. Эти узоры начала она.
Выбросьте, велел Ивар.
Нет, не надо, сказал кок. Продам его на Бернике. Там любят все старинное.
Эти узоры, громко проговорила тетя Бек, знаки хранителя Севера. Огго, положи щит туда, где взял. Нам в такие дела соваться не следует.
Скорее всего, так и было. Я видела похожие знаки, ими была расшита мантия верховного короля Фарлейна. Все пристыженно притихли и смотрели, как Огго осторожно кладет сломанный щит на прежнее место у тропинки.
А я бы за него сотню серебром выручил, посетовал кок, когда все мы двинулись вверх по склону.
После этого кок помрачнел и больше ничего не говорил, пока мы не очутились на вершине холма, в рощице. А там как будто земля ожила и разбежалась у нас из-под ног. Мелкие зверюшки мыши, крысы, полевки так и прыснули во все стороны. Я успела разглядеть кроликов, белок, хорька и даже кого-то похожего на маленького оленя, он удрал от нас в чащу. Наверху, в кронах деревьев, порхали птицы и мелкие, и большие. Деревья были сплошь невысокие. От морского ветра они были все кривые и скрюченные, но я видела, что на Скарре такие породы встречаются очень редко например, бузина и лещина, и на них только-только набухали почки. Тетя Бек поднесла изящную руку к старым пыльным сережкам на ветвях, а потом к светло-зеленым гроздьям бутончиков бузины.
Эх, надо было арбалет прихватить! воскликнул моряк. Жирненькие голуби. А олень!
Отличные кролики, согласился кок.
А Ивар сказал:
Пойдемте назад. Здесь ничего интересного. У меня нога болит.
Идем вперед, распорядилась тетя Бек. Хочу посмотреть, далеко ли тянется остров.
А я хочу понять, откуда здесь взялось столько зверей, сказала я.
Зачем для этого куда-то ходить? Так ничего не узнаешь, возразил Ивар. У меня нога
Звери, несомненно, потомки тех, кто сбежал сюда при землетрясении, сказала тетя Бек. Ага, вот уже кое-что.