В очередной раз Блай проиграл. В очередной раз он не сумел продемонстрировать ничего, кроме беспомощной ярости и нелогичного поведения. На судне, еще с Таити, с избытком превосходной пресной воды и заготовленной древесины он, рискуя жизнями своих подчиненных, посылает их пополнить запасы; запрещает Кристиану использовать оружие для самозащиты и сам же обвиняет его в «трусости» и бездействии; готов покарать вождей за кражу дрека и вскоре отпускает их с подарками Налицо очевидный кризис командования: Блай раздражен и растерян, и экипаж почти открыто противостоит ему. Еще никогда капитан «Баунти» не выглядел таким слабым, и его авторитет в глазах команды упал ниже некуда.
В очередной раз Блай проиграл. В очередной раз он не сумел продемонстрировать ничего, кроме беспомощной ярости и нелогичного поведения. На судне, еще с Таити, с избытком превосходной пресной воды и заготовленной древесины он, рискуя жизнями своих подчиненных, посылает их пополнить запасы; запрещает Кристиану использовать оружие для самозащиты и сам же обвиняет его в «трусости» и бездействии; готов покарать вождей за кражу дрека и вскоре отпускает их с подарками Налицо очевидный кризис командования: Блай раздражен и растерян, и экипаж почти открыто противостоит ему. Еще никогда капитан «Баунти» не выглядел таким слабым, и его авторитет в глазах команды упал ниже некуда.
До мятежа остается чуть более суток
Кокосы
27 апреля с утра судно при слабом ветре движется на северо-запад, проходя мимо островка Коту. Блай ждет, что с берега, как обычно, прибудут гости, но никаких каноэ с подношениями нет.
Обстановка на борту накалена до предела. Вчерашняя взбучка, похоже, не возымела действия. Капитан ловит на себе недобрые взгляды не только матросов, но и младших офицеров. За спиной слышно какое-то подозрительное шушуканье. Власть на глазах утекает из его рук. Необходимо срочно закрутить гайки еще туже и устроить команде хорошую встряску. Нужен только повод.
И Блай его находит.
Он обращает внимание на то, что большая куча кокосовых орехов, сваленных прямо на верхней палубе между корабельными пушками, вроде бы уменьшилась в размерах. Что ж, чтобы придраться, этой мелочи вполне достаточно.
Командир зовет штурмана.
Мистер Фрайер, спрашивает Блай, указывая на кучу, не кажется ли вам, что этих кокосов за прошедшую ночь стало меньше?
Штурман отвечает: да, пожалуй, вчера горка была чуть выше, вровень с бортиком. Но, может быть, она просто рассыпалась, ведь матросам приходится переступать через нее?
Нет, говорит Блай, их растащили. Украли. И он сейчас выяснит, кто это сделал.
Согласно британским флотским правилам XVIII века, все продовольствие, приобретенное экипажем во время плавания, формально считалось собственностью корабельного эконома. То есть, в случае «Баунти», в штатном расписании которой эту должность выполнял командир, имуществом самого Блая. Если кто-то из команды желал приобрести что-либо из пропитания помимо положенного пайка, ему официально надлежало покупать это за наличные или в долг (с последующим вычетом из жалования). А это значит, что по букве закона никому не дозволялось самовольно брать еду даже из избыточных судовых запасов. Таким образом, в соответствии с подобной логикой Блая, сейчас на борту «Баунти» имела место самая настоящая кража.
Конечно, на деле это жесткое правило исполнялось редко. Особенно в дальних экспедициях, тем более в Южных Морях. Когда на корабль буквально тоннами поставлялись неучтенные дары туземцев и местной природы, командиры часто закрывали глаза на то, что матросы, гардемарины или офицеры пользовались общим котлом без специального разрешения. Какая никакая добавка к скудным ежедневным порциям. Подавляющему большинству капитанов и в голову не могло прийти упрекать (и тем более наказывать) своих подчиненных за эту понятную и объяснимую слабость.
Но только не Блаю сейчас. Налицо воровство «подножного корма», и виновные должны понести заслуженную кару.
Звучит приказ командира: перенести все орехи на корму и срочно построить весь экипаж на верхней палубе. Будят тех, кто спит после ночной вахты и требуют, чтобы каждый вынес свои личные запасы кокосов для ревизии. Расследование начинается с младших офицеров и гардемаринов.
Блай опрашивает каждого, начиная с Эдварда Янга, брал ли он кокосы, и, если да, то сколько, если нет, то не видел ли, кто брал и так далее. Наконец, очередь доходит до Флетчера Кристиана.
Вся процедура для него оскорбительна, она словно продолжает серию недавних унижений, но на вопросы командира первый помощник отвечает спокойно: «Я не знаю, сэр, но, я надеюсь, вы не считаете меня настолько низким, чтобы обвинять меня в краже ваших орехов».
Блаю только это и было нужно.
Да, чёртов пёс, взревел он, я именно так и считаю! Должно быть, это ты украл их у меня, иначе отчитался бы об этом получше!
«Чёртов пёс» («damned hound»), «ты украл» Это уже слишком.
Будь на месте Флетчера Кристиана современный русский, он, наверное, тут же набил бы самодуру-начальнику морду. Французский мушкетер вызвал бы хама и сквернослова на дуэль и дрался бы с ним до последнего. Средневековый японец не вынеся публичного оскорбления, так же публично покончил бы жизнь сепукку (харакири).