Порка Куинтала стала первой на борту «Баунти». Но, увы, не последней. Опережая события, скажем, что еще девяти морякам пришлось отведать кошки-девятихвостки от Джеймса Моррисона. Некоторым не по одному разу. Всего 10 провинившихся по приказу Блая получили в общей сложности 229 ударов.
Справедливости ради надо отметить, что жестокость капитана Блая впоследствии была сильно преувеличена. Документы доказывают, что командир «Баунти» прибегал к наказанию поркой довольно редко (физическому наказанию он явно предпочитал моральное: психологическое давление, словесную брань и устные оскорбления). Для сравнения: Кук порол своих людей гораздо чаще, примерно два раза в неделю; и это считалось обычной практикой. Так что садистом-маньяком, получающим удовольствие от истязания несчастных матросов (каким его иногда изображают), Блай не был, отнюдь.
На следующую после экзекуции ночь температура резко упала с 62 °F до 51,5 °F (с 16 до 10 градусов по Цельсию), туман усилился. Команде выдали дополнительные постельные принадлежности и табак. В течение последующих десяти суток «Баунти» прошла вдоль неприветливых берегов Патагонии и Огненной Земли почти девятьсот миль на юг, постоянно находясь в окружении представителей местной фауны. Океан вокруг буквально кишел китами, дельфинами, морскими котиками и прочей живностью, в небе, касаясь парусов крыльями, парили многочисленные птицы. Почти каждый день матросам удавалось кого-нибудь изловить (12 марта гигантского альбатроса, 13-го акулу, 14-го черепаху), и недостатка в дополнительной пище не было.
Позже, рассказывая об этих днях, юный Питер Хейвуд в письме к родителям[20] поделился своими впечатлениями о китах: «двое или трое из них время от времени приближались к кораблю с наветренной стороны и обдавали всех нас водой; тем самым они причиняли нам беспокойство, и, чтобы отогнать их, нам приходилось стрелять в них из мушкетов, заряженных пулями. Часто они выдерживали целых три попадания, прежде чем пошевелиться».
Кашалот у берегов Патагонии
Накануне дня весеннего (в Южном Полушарии осеннего) равноденствия 21 марта судно оказалось на широте Фолклендских островов и вступило в «воющие пятидесятые». Короткое лето закончилось точно по астрономическому календарю, и буквально в одночасье погода резко ухудшилась: снова похолодало (до 43,5 °F или 6 °C) и шквалистый ветер окреп до штормового. Танцы прекратились.
Через двое суток, 23 марта, «Баунти» оказалась перед входом в узкий восемнадцатимильный пролив Ле Мер, что разделяет крайнюю восточную оконечность Терра дель Фуэго (Огненной Земли) и остров Штатов (сегодняшнее название Илья де лос Эстадос).
Судя по записям в судовом журнале, в тот день Блай распорядился зарезать одну из овец и приготовить ее для всего экипажа. Во всеуслышание капитан «Баунти» объявил, что эта, по его выражению, «приятная еда» призвана укрепить силы и поднять боевой дух команды перед решающим броском на юг, к Мысу Горн.
А вот что по этому поводу пишет Джеймс Моррисон, как всегда очень внимательный к вопросам корабельного питания: «Одна из овец умерла тем утром. Лейтенант Блай приказал подать ее взамен дневной порции свинины и гороха». По словам помощника боцмана, несчастное животное весило не более пятидесяти фунтов, и мясо ее, видимо, оказалось совершенно несъедобным большая часть «приятной еды» была выброшена матросами за борт. Запасливая команда вынуждена была довольствоваться кусками вяленой акулы, пойманной ранее («кожа да кости», замечает автор).
Впрочем, Моррисон пишет, что настроение матросов заметно улучшилось, когда по их просьбе им стали выдавать положенную порцию рома, отныне не разбавленного водой.
На какое-то время туман рассеялся, и взорам изумленной команды предстала суровая и величественная панорама заснеженных холмов Терра дель Фуэго по одну сторону пролива, и зловещие обрывистые скалы острова Штатов по другую. До легендарного Мыса Горн (а, следовательно, и до вожделенного Тихого Океана) оставалось не более ста миль. В хорошую погоду и при попутном ветре это расстояние судно могло преодолеть всего за сутки.
Впрочем, Моррисон пишет, что настроение матросов заметно улучшилось, когда по их просьбе им стали выдавать положенную порцию рома, отныне не разбавленного водой.
На какое-то время туман рассеялся, и взорам изумленной команды предстала суровая и величественная панорама заснеженных холмов Терра дель Фуэго по одну сторону пролива, и зловещие обрывистые скалы острова Штатов по другую. До легендарного Мыса Горн (а, следовательно, и до вожделенного Тихого Океана) оставалось не более ста миль. В хорошую погоду и при попутном ветре это расстояние судно могло преодолеть всего за сутки.
Но тогда, в конце марта, ветер был встречным. Прошла целая неделя лавирования и маневров, прежде чем сильный зюйд-вест внезапно сменился на могучий норд-ост. 31 марта он подхватил «Баунти» как щепку и быстро понес в открытый пролив Дрейка. Не успел экипаж опомниться, как буквально за несколько часов судно проскочило меридиан Мыса Горн и вошло в Тихий Океан. Команда ликовала.