Запись его последнего концерта часто повторяют, там сквозь начавшуюся мутную боль проглядывает усталая улыбка невероятно талантливого человека.
Старики про таких говорят:
Поторопился. Ему ещё жить и жить!
Писать и писать.
Есть люди, уход которых мы сможем оценить нескоро. И никогда не сможем понять до конца, кого и что мы потеряли.
Я приведу имена совершенно разных людей, уход которых лично меня потряс. Евгений Леонов, Майя Плисецкая, директор моей школы Иван Михайлович Галкин, Михаил Задорнов, Дмитрий Хворостовский.
С их уходом чуть уменьшился остров, на котором мы с вами живём.
Таких уже не будет.
Жаль, что мой внук не застал живыми этих неповторимо талантливых людей.
Значит, он чего-то недополучит от Бога.
Очень жаль.
Алексей ЦапикДраматург эстрады, писатель, продюсерг. КисловодскНадо перестать бояться
В 2005 году я начал работать на юмористической радиостанции, стал её продюсером, и поэтому было логичным, что начал искать возможности общаться с человеком, который, без лишней скромности можно сказать, был иконой юмора, в самом хорошем смысле этого слова. С Михаилом Николаевичем мы познакомились в 2006 году, то есть уже, получается, 12 лет назад. И с тех пор я всё хотел его заманить какими-то коврижками в эфир. Я ему предлагал разные варианты, чтобы он что-то записал, мы это транслировали, крутили, или, может быть, чтобы он что-то сам озвучил у себя дома или где-то ещё. Он, ссылаясь на занятость, которая действительно у него была очень серьёзная, всё время отказывался. И вот прошли годы, как говорят в хороших фильмах
Мы встретились с ним в отеле одной гостиницы, куда он меня пригласил, а каждая встреча с Михаилом Николаевичем была фактически его мини-концертом. То есть он был просто полон разных историй, зачастую очень смешных, которые даже нельзя передать, к сожалению, поскольку они содержат такую информацию очень интимного, может быть, свойства. И в процессе такого разговора я говорю: «Михаил Николаевич, ну вот невозможно просто удержаться, смешно, весело, давайте попробуем это перенести всё-таки в эфир?»
И он сказал: «Хорошо. Только с одним условием: это должен быть ПРЯМОЙ эфир». Так что идея программы как прямого эфира, была, несомненно, его. На станции прямой эфир не практиковался, и это вообще не очень приветствуется сейчас, поскольку прямой эфир это всегда определённые сложности, это определённая боязнь того, что там вылезет что-то, что ты не можешь исправить, и т. д. И я, как продюсер станции, конечно же, отвечал за это и понимал, что иду на серьёзный риск. Тем более с Михаилом Задорновым, таким непредсказуемым, невероятно энергичным человеком, который всегда говорит прямо, что он думает. Но тем не менее он сказал: «Максим, я готов, если это будет прямой эфир». Поговорили с руководством холдинга, те сказали, что всё хорошо, давайте. Но! Вы, Максим, делаете на свой страх и риск, что называется. Я потом уже понял, что значат эти слова.
Мы думали над названием. Михаил Николаевич говорит: «Ну вот я Михаил Задорнов, а вы Максим Забелин. И давайте поэтому назовём программу «МихЗад в гостях у МакЗаба». Я говорю: «Ну, наверное, это, конечно, будет весело и интересно». Он говорит: «Я шучу, программа будет называться «Неформат». Потому что всё, что мы с вами будем делать, это будет неформат».
И мы попробовали первую программу, она вышла в эфир в январе 2012 года и просуществовала до конца 2016 года, когда мы, по понятным причинам, были вынуждены её приостановить, а потом и закрыть. Но за эти почти пять лет это была невероятная совершенно история радиоэфира. Радио в самом лучшем смысле этого слова, каким мы его помним, может быть, там, в начале 1990-х. То есть это эпоха романтического радио.
Программа была действительно неформатная, она презирала вообще все лекала коммерческого радиовещания, которые наработаны на протяжении этих десятилетий, начиная с 1990-х годов. И то, что творилось в эфире, это нельзя было назвать в прямом смысле концертом Михаила Николаевича, но его тонкий юмор, живой ум, острая реакция на всё происходящее в мире привлекало огромное количество аудитории.
То, что творилось в эфире, это нельзя было назвать в прямом смысле концертом Михаила Николаевича, но его тонкий юмор, живой ум, острая реакция на всё происходящее в мире привлекало огромное количество аудитории
То, что творилось в эфире, это нельзя было назвать в прямом смысле концертом Михаила Николаевича, но его тонкий юмор, живой ум, острая реакция на всё происходящее в мире привлекало огромное количество аудитории
Задорнов приезжал, как всегда, весёлый, всегда жизнерадостный
Он приходил, открывал дверь ко мне в кабинет, говорил «Ну, здрасте!», садился за стол, ему приносили кофе или чай, в зависимости от того, какое у него было настроение. Если он был настроен философски, то он пил чай, если он был настроен более игриво, прошу прощения за это слово, такое бывало у Михаила Николаевича, он пил кофе. Он рассказывал мне о том, где он побывал за эту неделю. Рассказывал о поездке на остров Пасхи, о каких-то совершенно невероятных раскопках, которые где-то проходили в глубинке, о том, что он встречался с людьми. Я сидел и вот по-хорошему завидовал. Потому что ну что я, клерк, белый воротничок, нигде не бывал, кроме каких-то там конференций, отелей, бизнес-завтраков, ничего я не видал, а он был непосредственно там, где кипит жизнь! И вот это кипение, в самом таком прямом смысле, Задорнов переносил в эфир. После того как он рассказывал, где был, он говорит: «Ну что там у нас?» я ему коротко зачитывал подготовленные редакцией материалы