Итак, поехали мы в Кишинёв. Главным у нас был, конечно, наш «пахан» Арканов, а я был организатором. Я дружил с директором бюро пропаганды Союза писателей, собирал состав исполнителей и вёл всю административную деятельность.
Гастроли у нас были весёлые. Но мне в Кишинёве приходилось туго. Я, как более опытный, шёл в концерте после Задорнова, а он передо мной читал не только свои монологи, но ещё и минут пятнадцать «сандалил» репризы из «Нарочно не придумаешь», которые вызывали гомерический хохот. Однако на тот момент я выступал посильнее и эту конкуренцию выдерживал. Но Миша рос не по годам, а по месяцам. Прибавлял мастерство с каждым днём, и года через три я после него уже пройти хорошо не мог.
Его популярность сильно росла за счёт показов в «Вокруг смеха». У него тогда появились хорошие номера. Все зрители заметили «Аутогенную тренировку», «Шпиона». А потом он исполнил «Два девятых вагона». Эту историю привёз с гастролей Лёша Птицын, но Миша её развил до очень смешной миниатюры. Номер стал хитом. Миша понимал, что «Вагоны» публика запомнила лучше, чем его самого, и потому, выходя на сцену, всегда вставлял в свою речь слова о том, что он автор «Двух девятых вагонов», чем, собственно, умножил свой успех.
Став профессиональным сатириком, он не перестал использовать мои репризы, и я на него обижался и порой устраивал скандалы. Но он говорил: «Лёнь, мне так нравится, как ты пишешь, что я не могу удержаться!»
После такого признания как-то уже и ругаться не хотелось. А через несколько лет я ему говорил: «Миша, ну что же это такое, ты перестал у меня таскать репризы. Я что, стал хуже писать?»
Нет, просто Миша стал писать лучше.
Теперь уже я у него учился. Он, например, открыл мне свою технологию. Надо много раз переписывать то, что пишешь.
Я попробовал. Действительно, при переписывании всё время что-то добавляется новое. А потом я прочитал в книге Вересаева, что Гоголь каждую свою вещь переписывал восемь раз.
Удивительно, что и Гриша Горин тоже говорил мне, что все свои вещи переписывал по восемь раз. Причём он Вересаева не читал и про Гоголя не знал.
С удовольствием вспоминаю, как Задорнов в восемьдесят каком-то году позвал меня и Смолина в пансионат ЦК ВЛКСМ «Ёлочка». Мы там давали концерт. Начинал я, и минут через тридцать весь зал скандировал. Потом выступал Смолин и доводил зал до повального хохота. А потом Задорнов довёл зал до истерики. И одна девушка даже в общем, ей пришлось уйти с выступления.
На следующее утро, когда мы втроём пришли в столовую, все, кто там был, встали и встретили нас аплодисментами.
Что и говорить, до сих пор вспоминаю это с удовольствием.
Ещё помню, что мы в этой «Ёлочке» пошли на Москву-реку. Было уже холодно, но Миша разделся до трусов и плавал среди льдинок. Спокойно моржевал. Вообще, был очень спортивным парнем. Раньше, ещё в Риге, он играл в гандбол и всю жизнь играл в теннис.
В восьмидесятых годах он стал с нами ездить и в Баку, и в другие города, но ему рамки общего концерта уже были узки. Мы работали каждый по 20 минут. А он не мог остановиться. Меньше сорока у него никак не получалось.
В общем концерте это было просто невозможно. После его сорока минут кто-то мог провалиться.
На гастролях мы конечно же разыгрывали друг друга. Один раз розыгрыш закончился печально. Мы жили в гостинице «Москва». С нами была эстрадная пара авторов-исполнителей Брайнин и Дабужский.
Брайнин пародист. Писал и исполнял пародии. Что мне в голову пришло не знаю. Я позвонил Борису Брайнину и сильно изменённым голосом с кавказским акцентом спросил:
Ты Брайнин?
Да.
Мы вчера на концерте были, хотим пригласить вас к себе на концерт. Каждому по 50 рублей.
Хорошо, отвечал Брайнин. Да, да, конечно.
Значит, давай ты.
Я.
Потом этот с нашей фамилией.
Ага, Измайлов.
Да, потом этот
Арканов?
Давай, Арканов, и ещё этого позови, Матютю.
Задорнов исполнял в концерте репризу из «Нарочно не придумаешь». Вместо названия фильма «Убийство Маттеоти» было написано «Убийство Матюти». Так что Брайнин понял, что речь идёт о Задорнове.
В конце разговора «заказчик» дал Брайнину, как свой номер, номер самого Брайнина.
А Брайнин, естественно, свой гостиничный номер не помнил и записал номер «заказчика Тенгиза».
Положив трубку, Брайнин тут же обзвонил всех нас и пригласил на концерт. Очень возбудился, нервничал, предвкушая неожиданный гонорар.
Положив трубку, Брайнин тут же обзвонил всех нас и пригласил на концерт. Очень возбудился, нервничал, предвкушая неожиданный гонорар.
Дабужский, который жил в одном номере с Брайниным, тут же обиделся, потому что его не позвали.
Через некоторое время «Тенгиз» позвонил Брайнину и сказал, Матютю не надо. Только втроём. Брайнин позвонил Задорнову и сказал, что Тенгизу Матютя не нужен.
Ещё через некоторое время Тенгиз позвонил Брайнину и сказал, что и Брайнин тоже не нужен, а он сам позвонит Измайлову и Арканову, после чего повесил трубку.
Брайнин позвонил мне и спросил, звал ли меня Тенгиз? Я сказал, что звал, сказал, что ты отказался сам. Позвони ему, если что, я откажусь от концерта.