Однажды он мне показал свои очерки о ловле рыбы на Дальнем Востоке. Хорошие были очерки, интересные, но Мише хотелось выступать, а не писать очерки.
Он и начал выступать на маивской сцене.
Я сам видел, как Задорнов читал со сцены горинскую «Массовку», бегал по сцене, кричал, но успеха не имел. Однако Миша уже тогда был человек упорный. Он создал свой студенческий коллектив, они сами писали миниатюры, и сами же их разыгрывали, и впоследствии ставили.
Первый спектакль «Шпион в МАИ» он написал по моей идее, которую я пытался осуществить в своей авторской группе.
Но я в 1973 году ушёл из МАИ, поступив на Высшие сценарные курсы, а Миша свой спектакль поставил. Причём хорошо. Проделал огромную работу. И в отличие от остальной самодеятельности он здесь использовал и звук, и свет, и даже цвета костюмов подобрал со вкусом.
Успех у спектакля был оглушительный. Миша стал ездить со своим коллективом по стране. А через какое-то время за спектакль «Как закалялась сталь» его агиттеатр «Россия» получил премию Ленинского комсомола.
Успех у спектакля был оглушительный. Миша стал ездить со своим коллективом по стране. А через какое-то время за спектакль «Как закалялась сталь» его агиттеатр «Россия» получил премию Ленинского комсомола.
Он появился у меня на кафедре, где я работал инженером. В 1969 году пришёл знакомиться весёлый, рыжий, громогласный и жутко активный молодой человек. Ему тогда был 21 год
Параллельно все семидесятые годы он писал рассказы и пытался напечатать их в «Клубе 12 стульев» «Литературной газеты». Его долго не печатали. Он мне показывал эти рассказы. Они были ещё сырые, но Миша упорно продолжал писать.
Почему-то мы с ним всё время случайно встречались. Мы не были близкими друзьями, но почему-то пути наши всё время пересекались. То вдруг я его встретил в подмосковной электричке ночью. Как мы попали на разных станциях в один вагон, ума не приложу. То в МАИ встретимся, то на конкурсе в Театре эстрады.
Один раз я приехал в МАИ за знакомой девушкой, мы с ней шли на выход, и он, Миша, к нам присоединился. Я взял такси и предложил подвезти его. Ему нужно было к Курскому вокзалу, а нам на Автозаводскую. Болтали в машине, хохотали. У Курского он вышел. А я, когда мы выбирались из машины, увидел на полу авторучку. Скорее всего, она выпала у Задорнова. Я взял авторучку, посмотрел, а она с золотым пером, и вся из себя очень дорогущая.
Я позвонил Задорнову, спросил, не он ли потерял эту авторучку?
Оказалось, что такие паркеровские авторучки дарили делегатам съезда, и его тесть, получив её там, передарил авторучку Мише. Жалко было, конечно, расставаться с такой находкой, но пришлось.
Миша тогда очень хотел мне понравиться, и однажды, читая мне в МАИ свой очередной рассказ, даже подарил мне газовый баллончик для самозащиты. Тогда это был жуткий дефицит. Казалось бы, пустячок, а приятно, и помню до сих пор.
Все семидесятые годы в самодеятельности Миша, кроме того, что писал сам, использовал и мои репризы. В самодеятельности это было обычным делом.
Однажды я выступал в МВТУ. Полный зал битком. Читаю очередной монолог. Очень хорошо принимают. Дохожу до самой смешной репризы, произношу её, и полная тишина в зале. Меня как будто по голове кто-то ударил, еле-еле закончил выступление. Выхожу за кулисы и узнаю, что до меня эту репризу исполнил участник самодеятельности, которой руководил здесь Задорнов.
Миша в этом смысле был человек уникальный: всё, что только он слышал, он тут же тащил на сцену. Например. Я позвонил Задорнову. Велта сказала, что его нет дома. Что передать? Я сказал: «Передай ему три рубля». Вскоре он эту репризу уже исполнял в концерте.
Мы были с ним на рынке. Я спросил у одного продавца:
Сколько стоят помидоры?
Шесть рублей.
А за восемь не отдашь?
Уже на другой день Миша пробовал это со сцены.
Однажды Миша мне сказал, что купил (это было в конце 1980-х годов) будильник Буре за 400 рублей.
Я сказал, что за такие деньги я сам каждый день буду приезжать к нему и будить. И это тоже пошло в дело. Где бы он ни был, что бы смешное ни услышал, он тут же пытался это приспособить для своих выступлений.
Очень много реприз брал из «Крокодила». Там была рубрика «Нарочно не придумаешь» и Миша её как следует использовал.
Наконец-то к концу 70-х Мишу стали печатать в «Клубе 12 стульев». Он утверждал потом, что я пробивал там его рассказы. Я этого не помню, думаю, что он просто стал писать лучше и его уровень юмора стал устраивать редакторов.
А в 1978 году началась передача «Вокруг смеха». Мишу туда порекомендовал его отец, про которого в Литдраме делали фильм. Миша снимался очень успешно. К тому времени у него уже были хорошие номера. Этому способствовали и частые выступления, а главное, Миша упорно обучался. Учился у всех. И у меня, и у Арканова, и у многих других. Всё время писал для «Литературки». Часто выступал со своим театром «Россия». Они ездили куда-то на север, даже на ледоколе плавали по Северному морскому пути.
Миша упорно обучался. Учился у всех. И у меня, и у Арканова, и у многих других
В 1980 году я пригласил Мишу Задорнова и Ефима Смолина на гастроли в Кишинёв. Надо сказать, что на тот момент Смолин писал лучше, чем Задорнов. Но Задорнов гений поведения. Он со всеми мог наладить хорошие, дружеские отношения. В результате через десять лет, к концу 1980-х, Миша собирал Дворцы спорта. А Смолин, оставаясь хорошим эстрадным автором, как никто, умел со всеми поругаться, потому и известности Мишиной не приобрёл.