Зеленое сияние потускнело и погасло. Три подлеченных офицера сидели на нарах и ждали моих объяснений. Вместо них я задал вопрос:
Товарищи офицеры! Вы желаете послужить России не за страх, а за совесть? Именно России, а не тем ворам и демагогам, что пришли к власти в стране нашей?
Да, тихо ответили три голоса.
Тогда пойдем отсюда.
Я открыл портал, черную бездну которого на фоне грязно-серой стены в свете очень тусклой лампочки, забранной густой металлической сеткой в космах пыльной паутины, разглядеть можно было с трудом. Показав людям, куда идти, я шагнул в портал последним. Из приемного ангара, пообещав спасенным рассказать все потом, отправил их в госпиталь. Дежурившие у портала уругвайцы уложили их на носилки и бегом унесли в объятья наших врачей. А я отправился обратно.
В коридоре гауптвахты возле стены стоял солдат, впустивший меня в камеру офицеров. Стоял, не двигаясь, молча таращась в противоположную стену. Я взял из его руки проволочное кольцо с несколькими нанизанными на него большими ключами. Солдат не реагировал, да и сложно ему было бы реагировать после моего пси-внушения. Я подошел к двери камеры и заглянул в глазок. В неярком свете потолочной лампочки увидел молодых парней в тельняшках, лежащих и сидящих на нарах. Подобрав ключ, открыл замок и распахнул заскрежетавшую дверь. Тут же на меня уставилось множество глаз, многие с синяками и кровоподтеками. Повеселились надзиратели!
Привет, братишки! поздоровался я, не входя внутрь. Как настроение, мятежники и террористы?
В мою сторону началось движение. По злым глазам сидельцев понял, что меня сейчас начнут бить. Да и распахнутая настежь дверь, за которой не просматривалась силовая поддержка из выводных и караульных, соблазняла.
Так, братаны. Бить меня не надо, я хороший и пришел вас отсюда вызволить. Правда, без ведома предавших вас начальников.
Ты кто, спаситель? раздвинув товарищей, поближе ко мне протиснулся ширококостный, но весьма худой матрос, в котором я с трудом узнал еще одного своего знакомца. Посмотрев на него, я произнес:
Здравствуй, старшина второй статьи Дмитрий. Твои товарищи земляки поселковые, тоже здесь? Жаль, имен их не знаю.
Старшина пристально вгляделся в мое лицо и, криво улыбнувшись, сказал:
Что, братан, опять колбасы принес? Так мне ее сейчас жевать трудно будет, зубы шатаются. Серега здесь, а Сашка в госпитале. Дистрофия от недоедания. Так зачем пришел, да еще один?
Выручать я вас пришел. Инкриминируют вам мятеж. В военное время это расстрел, в мирное весьма долгий срок. Только сидеть будете недолго. Отобьют вам почки-печенки, и помрете. Офицеры, что с вами были, так и до суда могли бы не дожить. Сильно покалечены. Но их я уже отсюда вытащил, вы остались. Так как, братишки, идете со мной или станете ждать суда неправедного?
Что, братан, опять колбасы принес? Так мне ее сейчас жевать трудно будет, зубы шатаются. Серега здесь, а Сашка в госпитале. Дистрофия от недоедания. Так зачем пришел, да еще один?
Выручать я вас пришел. Инкриминируют вам мятеж. В военное время это расстрел, в мирное весьма долгий срок. Только сидеть будете недолго. Отобьют вам почки-печенки, и помрете. Офицеры, что с вами были, так и до суда могли бы не дожить. Сильно покалечены. Но их я уже отсюда вытащил, вы остались. Так как, братишки, идете со мной или станете ждать суда неправедного?
Побег?!
Да. Побег. И решайте быстрее, а то скоро смена караула.
Ага! вперед выступил морячок ниже среднего роста в разорванной в лохмотья тельняшке. Мы сейчас побежим, а во дворе портяночники с автоматами ждут. И положат нас без всякого суда.
Раздался гул голосов. В словах морячка был резон. Я шагнул в камеру. Люди чуть подались назад, давая мне место. Я похлопал ладонью по давно не крашеной серой стене:
Стена крепкая? задал вопрос и, не дожидаясь ответа, открыл портал. Стена из серой превратилась в бездонно-черную. Матросы замолчали, уставившись на неизвестно откуда появившееся пятно. Я вернулся в коридор и привел все еще безучастного солдата.
Стена была твердая, каменная, и вы это хорошо знаете. А сейчас? я толкнул солдата, и он исчез в черноте. У людей непроизвольно вырвался общий «Ох!».
Это сверх секретная разработка пространственно-временного перехода. Я предлагаю вам послужить Родине в ином времени, а не пропасть с клеймом мятежника в этом. От того, что вы сдохнете в лагере, лучше никому не будет. Вас уже списали, и разбираться, почему вы взбунтовались, никто не собирается. Вы уже признаны виновными. Кто еще питает какие-либо иллюзии, может оставаться. Остальные прошу в портал. И поторопитесь!
Матросы переглянулись. Первым шагнул старшина, за ним потянулись остальные. Через пару минут в камере кроме меня остался только тот низкорослый морячок. Он смотрел в черную бездну, и по его избитому лицу катились слезы.
В чем дело, парень?
Мамку жалко, с трудом произнес он. Одна она осталась. Весточку передать бы
Вопрос решаемый, матрос! Вполне возможно, что еще и встретишься с ней.
Правда?! на меня глянули глаза совсем еще мальчишки.
Слово воеводы! произнес я и перекрестился.