Но мне на эти разборки наплевать. Аспид, тюремный дружок «водолаза» Креста, жаждал получить порт, он его получил, устранив Хвата, попытавшегося пойти поперек решения воровского сходняка. Ну а горсть пуль в тушку почти обязательное приложение к этой должности. Арам, смотрящий за городом, меня уже искал. Через Мойшу Лейбовича передал приглашение на сходку. Хочет порт мне вручить? Нахрен-нахрен, не нужны мне красивые кутята! Да и нет меня в городе, и еще долго не будет. Хотя
Вторая новость меня просто ошеломила: морячки поднимали бунт! Голодный!!! Вышли в город строем с плакатами «Мы хотим есть!» и прошли до штаба флота. Помитинговали, дождались от командования твердого обещания разобраться, вернулись в казармы. Там их моментально блокировали армейскими частями. В зачинщиках три офицера и пятнадцать рядовых, их изолировали и вывезли на гауптвахту. Остальные в казарме заперты. Корячится ребятам до червонца. А за что? За то, что их, защитников Родины, обворовывают тыловики, а они об этом громко заявили! Такого развития событий я не ожидал. Не выдержали ребятишки, и теперь их замордуют. Спасать надо. А как?
Спасать людей надо, Михаил Михайлович, я посмотрел на полковника. Вот только не соображу, как. Подскажешь?
А денешь их куда? Ведь они, в случае побега, в розыск будут объявлены. Даже документы новые не помогут.
Спрячу так, что ни одна собака не найдет. И документов не нужно. Вопрос в другом: они сами согласятся ли бежать?
Думаю, согласятся. Их на армейской гауптвахте держат, а у солдат с матросами всегда были трудные отношения. Подогреваемые командованием. Как раз для вот таких случаев.
Так что посоветуешь, полковник?
Кроме как предъявить им обвинение в антиправительственном заговоре и этапировать во внутреннюю тюрьму ФСБ на ум ничего не приходит. Оттуда мне будет проще их тебе передать. И отчитываться ни перед кем не надо будет.
Но так ты очень сильно подставляешься. Слишком много людей будут знать о твоем участии. Нет, так не пойдет. Мне необходимо самому побывать в камерах, где бунтарей содержат. Посмотреть на месте, что можно сделать. Сумеешь помочь мне туда попасть?
В качестве кого?
Без разницы, хоть арестантом. Но мне обязательно надо попасть внутрь гауптвахты.
Добро. Пойдешь в качестве моего следователя. Выявлять, не было ли выступление моряков происками ЦРУ. Документы через три часа тебе сюда курьер принесет. Надеюсь, ты поможешь ему забыть, что он делал последние пару часов?
Нет проблем!
Тогда до встречи.
Полковник поднялся со скамеечки и не спеша пошел по аллее. А я, дождавшись, пока он отойдет подальше, нырнул за живую изгородь и, открыв портал, шмыгнул в сад Деда Матвея.
Операция по вызволению много времени не заняла. Получив документы, я, «как денди лондонский» одевшись, проник на гарнизонную гауптвахту. А там было все довольно просто. Впустивший меня внутрь солдат тут же забыл об этом. Включив невидимость и считывая информацию с сознания встречных военных, я довольно быстро нашел камеры, где содержались бунтари. Ментально подчинил караульного и приказал открыть офицерскую камеру. Увиденное меня потрясло. На деревянных, ни чем не застеленных нарах в трусах и рваных тельняшках лежали и стонали сильно избитые люди. На открывшуюся, а потом закрывшуюся дверь поворотом головы отреагировал только один. Ба! Мой старый знакомый! Левую сторону его лица уродовал огромный кровоподтек. Глаз покрыт коркой засохшей крови. Молодой мичман, которого я угощал колбасой на КПП, смотрел на меня правым глазом, обрамленным багрово-фиолетовым синяком. Смотрел и молчал. Видимо, не узнал в дорогом костюме.
Я подошел к нарам. Люди были еще и покалечены: рука одного лежала, изогнутая под неестественным углом. На губах другого пузырилась розовая пена. Выхватив из-за пазухи крест, я приступил к лечению. К моей радости, ребра, что порвали легкое, офицеру сломали видимо не очень давно. Я успею спасти его, время не упущено. Яркое зеленое свечение разлилось по камере. Взяв страдальца руками за плечи и шепча молитву, я склонился над ним и положил крест камнем ему на грудь. Тяжело мне пришлось, получасовое лечение забрало много сил. Но кровавые пузыри появляться прекратили, человек глубоко вздохнул. Забытье, граничащее со смертью, перешло в глубокий сон без боли. Получилось! Жить моряк будет! Закончив с первым раненым, я присел на нары перевести дух. Вытер пот платком и услышал тихий шепелявящий голос:
Ты кто?
Тот, кто вас отсюда вытащит, мичман!
Не успеешь, мы раньше сдохнем.
Успею! И сдохнуть вам не дам! У тебя, мичман, серьезные повреждения есть?
Только глаз, да еще коленная чашечка, правая, выбита. Но уже почти не болит. Меня на допрос два дня не брали, немного отлежался. Это Петру вчера досталось сильно. А ты что с ним делал? И сияние зеленое откуда?
Лечил я его. Помолчи, мичман, потом все узнаешь. Я сейчас твоим товарищем займусь, ему надо руку попробовать спасти. Потом и твой глаз с коленом подлечу.
Если Петра я практически вылечил, то этих двоих за один сеанс интенсивной крестотерапии вернуть в здоровое состояние не получится. Их раны старше одних суток, потому придется им в госпитале недельку-другую полежать. В княжеском. Потому как я их себе заберу.