Я наблюдала, как приземляются самолеты первый, второй, третий, такие же «ту», на которых мы летели из Севастополя. Видела, как радуются те, кто сошел с первого, и те, кто их ждал. Мое нетерпение возрастало, и когда наконец я заметила своего отца, во второй группе прилетевших, то крикнула ему, замахала руками и зонтиком (его тотчас же снова вывернуло), затем побежала навстречу у меня шляпа слетела, и платье от ветра раздулось, но мне было все равно! Отец заулыбался, узнав меня, раскрыл объятия, я бросилась ему на шею. Подошел мой муж, поприветствовал моего отца, с ним синьор Родари (снова с моей шляпой), набежали репортеры: «Синьор Винченцо, что вы можете сказать?»
Что я могу сказать? ответил мой отец. Не будь здесь синьорин, я показал бы вам следы английского гостеприимства у себя на теле, вот здесь, здесь, и здесь. Били дубинками, кулаками и сапогами, как в гестапо! Лишь за то, что мы посмели оказать сопротивление нанятым ими пиратам и наверное, этим нарушили их британский закон! Ну, а что такое «борцы за ливийскую свободу», вы уже слышали, все правда эти мерзавцы на пароходе убивали даже детей! Но теперь мы свободны, а пираты или в тюрьме, или уже в аду и я хочу сказать русское спасибо нашим советским товарищам, что так случилось!
После мой муж мне сказал по секрету, что с отцом еще в самолете успел побеседовать наш товарищ, намекнув деликатно, что желательно сказать. Но это был лишь форма, а не суть ведь в словах моего отца, попавших во все вечерние римские газеты, не было ни грамма лжи! А ливийские повстанцы да гори они все в аду вместе с их «свободой»! Чем им плохо было под рукой Рима?
И как хорошо жить в сильной стране которую никто в мире не смеет обидеть. И которая вступится за тебя, если ты попадешь в беду. Ведь вряд ли нация разбойников и пиратов уступила бы в конце Италии довоенной?
Кочевой клан был не из самых больших. Но и не из мелких. Признавал верховным вождем Мухаммада Идриса, шейха ордена Сенуси но сам он здесь не был никогда, и лишь шейх Абдалла видел вождя, на большом торжестве. Так повелось, что клан издавна был под покровительством ордена Сенуси а взамен обязывался выставить обговоренное число воинов. Ведь жизнь в пустыне это война, от мира неотличимая. Чужак враг, хотя и с ним возможна торговля. И конечно, плохо быть слабым.
И как хорошо жить в сильной стране которую никто в мире не смеет обидеть. И которая вступится за тебя, если ты попадешь в беду. Ведь вряд ли нация разбойников и пиратов уступила бы в конце Италии довоенной?
Кочевой клан был не из самых больших. Но и не из мелких. Признавал верховным вождем Мухаммада Идриса, шейха ордена Сенуси но сам он здесь не был никогда, и лишь шейх Абдалла видел вождя, на большом торжестве. Так повелось, что клан издавна был под покровительством ордена Сенуси а взамен обязывался выставить обговоренное число воинов. Ведь жизнь в пустыне это война, от мира неотличимая. Чужак враг, хотя и с ним возможна торговля. И конечно, плохо быть слабым.
В пустыне нет лишней земли. Это значит, что там, где есть вода (а значит, и пастбища), обязательно кто-то живет. Чаще всего, мирно никто, имея свою территорию, не станет отнимать исконно чужую. Потому что это будет бой насмерть, который дорого обойдется победителю а ослабев, не то что захваченное не удержишь, еще и свое потеряешь! Оттого война между кланами никогда не бывает интенсивной а лишь стычки случайно встретившихся одиночек, или молодецкий набег ради пары угнанных верблюдов. А бывает, что и стычек нет просто известно, что мы с тем кланом в войне, на ту землю не заходим, как и они на нашу.
Мир белых людей был где-то в стороне. Иногда полезный поскольку там можно было что-то продать и приобрести что-то нужное (например, отличные винтовки и патроны). Но чаще безразличный. Даже когда белые люди воевали, они не углублялись в пустыню. Ну а кочевникам нечего было делать на берегу.
В этот день на клан обрушилась беда. Еще накануне летал самолет, не мимо, а сделал круг над оазисом, что-то рассматривая. А утром пришли враги туареги из Триполитании (удивительно, что Аллах занес их так далеко от их обычных мест), которые всегда воевали с сенуситами. Врагов было лишь чуть больше, чем воинов клана, но с ними были солдаты на машинах. Солдат было совсем мало но у них были пулеметы и минометы. И можно еще было убежать в пустыню, оставив стадо, и финиковые пальмы, и источник воды, но как выжить тогда?
Тех, кто бросился в отчаянную атаку, выкосили пулеметным огнем. Тех, кто пытался отстреливаться, обороняя оазис, накрывали минометы. А когда уже некому было сопротивляться туареги, обозленные потерями, убили всех выживших мужчин и мальчиков (ведь солдаты сказали, что в рабство обращать нельзя, это против закона Народной Италии). Ну а женщин здесь никто и никогда не спрашивал, когда наступал случай им стать добычей победителя. Жалко было лишь загубленный скот, большую ценность в пустыне и было пиршество, горели костры, на которых жарилось мясо, не пропадать же добру? А самой ценной добычей был, конечно, сам оазис с источником.
И предводитель туарегов у самого большого костра пил русскую водку с командиром солдат. За больших вождей, Сталина и Тольятти. И за королеву Лючию, слово которой слушают оба вождя.