Что я хочу от вас, синьор? Если судьба занесет вас в Неаполь, там возле порта есть переулок Сантонетти, дом пять. Может быть, там живет еще синьора Паола Сартори. И дочка, Лючия, тогда ей было восемь, сейчас, наверное, уже нашла себе мужа. Скажите им, если найдете, что я вспоминал о них все эти годы.
И обязательно зайдите в церковь, что на углу улицы Маджори. Если там еще служит отец Габриэле, расскажите ему все. И поставьте свечку святому Иосифу. А то здесь категорически не терпят ничего христианского если увидят, бьют жестоко. Если бы знали эти проклятые арабы, как я их ненавижу!
Боже, смилуйся над душой грешника Джузеппе. И если можешь, прости!
Мы с Юрием приехали на аэродром за полчаса. Уже получив известие, что самолеты вылетели из Египта. И что мой отец на борту. Зная, что англичане предупреждены если снова «несчастный случай», ответ будет сокрушающим! И все равно молилась и Господу, и Мадонне, чтобы все было хорошо узнав, что американцы что-то затевали: их истребители пытались преследовать наши самолеты, уже над морем, в международном воздушном пространстве!
На краю поля собралась большая, празднично одетая толпа не только родственники и друзья тех, кто должен был вернуться из английского плена, но и просто римская публика. И конечно, репортеры но мне сейчас не до интервью. Поговорила лишь с нашим знакомцем Родари, который сейчас пишет книжку про Страну лжецов. Он еще поинтересовался эмблемой на рукаве одного из наших сопровождающих: «Песец это, я слышал, ваш самый лучший спецназ, а серый пушистый кот он выше или ниже»? Тут мой муж рассказал про нашего кота Партизана, прошедшего с «песцами» славный боевой путь, «и у вас в Италии побывал с нами, и даже немецкого шпиона поймал, в его честь черноморцы и взяли имя бойцовых котов», ну а эмблема это точный портрет их живого талисмана, котенка от того самого героического кота. После чего Родари ответил, что тогда в книжке еще одним персонажем будет говорящий кот или котенок, раз книжка для детей.
Мы стояли впереди всех мой муж при всем параде и я в новом бело-синем платье, в широкой белой шляпе с синей лентой, под синим зонтиком с белой каймой (аксессуар, о котором я мечтала когда-то, за покупками или с поручением пробегая по бульвару мимо праздно гуляющей публики). Очень многие синьорины были в шляпках и платьях от модного дома моего имени стиль, зовущийся в Москве «итальянская мода», а в Риме «русская». Но мой наряд был безусловно, самым эффектным! Знаю, что мой рыцарь на одну меня смотрит, но считаю своим долгом рядом с ним и в небоевой обстановке выглядеть самой-самой и никак иначе!
День был солнечный, но ветреный. Высоко на мачтах развевались флаги, советский и итальянский, вытягивались в порыве, будто соединившись вместе. В пыли несло шляпы, у синьорин неудержимо трепало платья и прически, юбки вздувало парашютами, а яркие разноцветные зонтики над головами гнуло как цветы на лугу в бурю. Я не была исключением напротив, мы стояли, как мне казалось, на самом ветреном месте, зонтик вырывало из моих рук, я с трудом могла его удержать, наклонив так, что он меня от солнца совершенно не защищал но не складывала, как иные из синьорин, поскольку хотела показаться отцу в том же образе нарядной дамы, как я была с Анной в Одессе. Кстати, после обязательно приглашу свою лучшую подругу в Рим, интересно, как она там сейчас, в Москве? Я говорила с ней по телефону, узнала, что дети здоровы и ждут моего возвращения, и что Анна (а значит, и сам Пономаренко) внимательно следит за нашим делом и конкретно за моими стараниями, «Люся, ты делаешь успехи». Еще знаю, что в Москве сейчас готовится большой процесс над бандеровской сволочью ну а мы тут устроим свой суд над «предками Аль-Каиды», как выразился мой муж. И на этом процессе мне еще надлежит сыграть свою роль так же, как Анне на московском.
Самолеты уже в воздушном пространстве Италии, сказал мне муж, выслушав подбежавшего к нему офицера. И наши истребители, почетным эскортом и прикрытием. Через пятнадцать минут будут здесь.
Прошли самую опасную часть пути над морем даже англичане в этот раз не решились на разбой. Я смотрела в небо до боли в глазах. Пыльный вихрь заставил зажмуриться, с яростью набросился на мой зонтик, вывернул лилией, ломая спицы и разрывая купол в клочья, прочь полетели шляпы, и моя тоже о святая Тереза, сейчас с меня платье сдует! Что люди скажут я ведь у всех на виду стою!
Это уже моя привилегия, синьора Лючия, ловить ваш головной убор, синьор Родари с почтением вручил мне мою шляпу.
Синьора Лючия, возьмите мой зонтик! подбежала ко мне какая-то синьорина. И лучше не держать его слишком крепко, пусть даже вырвет из рук, после поднимете!
А если он улетит совсем? спрашиваю я, улыбнувшись.
Ну, тогда ваш зонтик найдет та, кому он больше нужен, смеется синьорина, это лучше, чем он, растерзанный, не достанется никому!
Лицо ее мне показалось знакомым, да ведь это та, кто меня в фильме играла, Софи Шиколоне (пока еще не Лорен)! Зонтик мне протягивает и тоже без шляпки, как я, растрепана до ужаса. Святая Лукренция, о чем я беспокоюсь, в ином будущем задранная ветром юбка какой-то английской принцессы или герцогини станет поводом для множества фотографий и статей в газетах бедные, у них не было более важных и славных дел для обсуждения? Как, например, сейчас вся Италия спорит, была ли я на «Лючии» в ту ночь или все-таки нет? И большинством голосов уверена, что была. А мой муж уверяет, что я сделала большое и важное дело и что тому, кто посмеет меня упрекнуть, он лично голову открутит! А у меня едва сердце не разрывалось, когда я ждала его на борту русского эсминца! И как я хотела высказать ему все, когда мы наконец остались наедине! А он лишь обнял меня, поцеловал, ну как я могу после на него сердиться? Но сегодня я ему шутливый выговор сделаю это ведь его привилегия, ловить мою шляпку, сдутую ветром! Я хотела поговорить с Софи, но тут кто-то крикнул летят!