Буквально воя от ужаса, ярости и еще черт знает чего, я рванулся к этому горящему шару, обхватил его Мои руки пылали, кожа стекала с костей как горячий воск, но я держал шар огня не давая ему погрузиться в воду. Аврора лежала не шевелясь, сжавшись и свернувшись в клубок, боясь даже открыть глаза. Не знаю, что ее заставило это сделать, но в какое-то мгновение она все же подняла голову, наши взгляды встретились и мне показалось, как она, одними губами, прошептала:
Проснись или умрешь! И в ту же секунду, у меня в голове, набатом забил колокол.
Я открыл глаза. Не было никакого каменного моря и каменного неба, не было и горящего огнем шара. А была все та же комната в Академии, та же кровать и чуть алеющее в окне небо. Единственное, что осталось неизменным и в реальности, это заполошно бьющий в набат колокол.
Толком даже еще не проснувшись, не отойдя от ночного кошмара, я кинулся к окну. Единственный в столице колокол, расположен в Академии. Когда-то от сигнализировал о начале и окончании занятий, так что, его звук с самого детства знаком всем жителям Кракса, по крайней мере тем, кто хоть раз его слышал.
Не знаю, случайно или нет, но окна предоставленной мне комнаты смотрели на море, где почти на самом горизонте, в туманной дымке, виднелся тот самый дворцовый остров. Я уже не раз и не два стоял у окна и рассматривал его.
В первые мгновения, сразу после того как подошел к окну, я замерев в ужасе, просто тупо пялился на серые, кажущиеся каменными волны. Было ощущение, что мой кошмар из сна стал явью. То же серое, тяжелое небо, та же серые, лениво перекатывающиеся волны. Но именно это ленивое движение и привело меня в чувства. Осень, пасмурная погода и ночной кошмар, сыграли со мной злую шутку, а еще и совсем не вовремя, разыгравшееся воображение. А потом я разглядел то, что и подняло тревогу. Несколько десятков кораблей входило в порт, не меньшее их количество уже стояли у пирсов и выплескивали из себя толпы вооруженных людей. Восемь судов уже горело, два прямо у причалов, а остальные на рейде.
Прямо на моих глазах с одной из сторожевых башен, перекрывающих вход в порт, к одному из кораблей устремилось с десяток ярких огненных шаров. Над кораблем сверкнуло защитное поле и почти половина зарядов растеклась, размазалось по нему, но остальные преодолели защиту и еще один корабль буквально вспух и на его месте образовался огромный огненный шар. Вот с другой башни, ударили файерболы, но на этот раз не по кораблям, а по набережной, сжигая десятки людей за раз. В порту разворачивалась самая настоящая битва.
Толпы полудиких пиратов устремились к сторожевым башням, а еще большее их количество начало растекаться по припортовым улицам столицы. Однако и солдаты не дремали и решили дорого продать свои жизни. Пираты неожиданно увидели в полумраке сомкнутые, ровные ряды обученной пехоты. Большинство были подняты прямо с постелей, некоторые в одних рубашках, и тем не менее выглядели они достаточно грозно. В то же мгновение, словно по условленному сигналу, первая шеренга солдат присела, целясь из арбалетов, а солдаты во второй шеренге подняли натянутые луки. Свистнули стрелы, пираты внезапно остановились впереди падали, пронзенные болтами и стрелами, тела. Там, где пиратов встретил сомкнутый строй гардарцев, они на миг остановились, замерли в нерешительности. Этим мгновением тут же воспользовались многочисленные маги, в бандитов полетели огненные шары, ледяные копья и стрелы, их сшибали и размазывали по камням набережной воздушные кулаки, прямо из камней вырастали каменные шипы, пронзавшие пиратов насквозь, разрывающие их на части.
Казалось бы, что защитникам города в этот день было суждено победить. Солдаты продолжали стрелять из луков, но от арбалетов, оружия куда более смертоносного, уже не было никакой пользы, маги продолжали наносить свои смертоносные удары, били они уже по площадям. Но тут, как по неслышному и невидимому сигналу, дикая толпа, с каким-то фанатизмом, набросилась на солдат, словно разъяренная волчья стая. Лязгнули скрещенные мечи, в мигающем блеске упавших факелов и редких магических огней, мелькало то древко копья, то широкое лезвие топора. Арбалетчики, схватившись за мечи, пытались прикрыть продолжавших стрелять лучников и редких, сохранивших еще силы, магов, но, ввиду численного преимущества противника, им удавалось это лишь недолго. В блеске последних гаснущих искр солдаты вели безнадежную борьбу. Они сражались отчаянно, молча, уже каждый сам за себя, но столь искусно, что трупы пиратов густо устлали землю. Однако вскоре их подавили, перемешали. Сражение превратилось в бойню.
Тем временем вторая, еще более многочисленная, часть морских разбойников опустошала припортовые районы города. Когда пираты заканчивали резать солдат, уже неуверенно горели первые дома. То и дело группа разбойников врывалась в какой-нибудь дом, откуда тотчас же доносились вой, плач и крики людей. Разбушевавшиеся, опьяненные кровью, пираты метались среди домов как сумасшедшие, там, где селяне пытались в отчаянии сопротивляться, их убивали без тени жалости. Кровь текла рекой, убийцы рубили мечами и топорами выставленные вперед руки, пронзали незащищенные животы, разбивали головы. Стоны зверски насилуемых женщин заглушал пронзительный плач детей, которых силой отрывали от матерей. Крыши домов пылали все ярче, треск горящих стропил смешивался с доносившимся со стороны порта победоносными криками пиратов.