Для закрепления «пройденного материала», я поработал и со второй пряжкой, превратив и ее в амулет ментального щита, хотя пси-комплекс упорно продолжает называть его пси-щит. В общем спать я завалился уже тогда, когда за окном царила глухая ночь. В сон я провалился практически моментально, по-моему, даже еще до того момента, как коснулся головой подушки. Мне очень бы хотелось сказать, что сон мой был глубоким и без сновидений. К сожалению, это совсем не так. Обычный сон человек, просыпаясь, абсолютно не помнит, ну или в самом крайнем случае забывает спустя несколько минут, в самом лучшем случае в памяти остаются какие-то мгновения, разрозненные картинки, которые невозможно сложить в то «кино» что проецировало наше подсознание. В моем случае, а именно с этим сном, все совсем иначе. Мне даже сейчас, спустя два года, достаточно чуть прикрыть глаза, и я как наяву опять его вижу. И не только вижу, еще и переживаю его по новой, испытывая все те эмоции, что испытал в первый раз.
Для закрепления «пройденного материала», я поработал и со второй пряжкой, превратив и ее в амулет ментального щита, хотя пси-комплекс упорно продолжает называть его пси-щит. В общем спать я завалился уже тогда, когда за окном царила глухая ночь. В сон я провалился практически моментально, по-моему, даже еще до того момента, как коснулся головой подушки. Мне очень бы хотелось сказать, что сон мой был глубоким и без сновидений. К сожалению, это совсем не так. Обычный сон человек, просыпаясь, абсолютно не помнит, ну или в самом крайнем случае забывает спустя несколько минут, в самом лучшем случае в памяти остаются какие-то мгновения, разрозненные картинки, которые невозможно сложить в то «кино» что проецировало наше подсознание. В моем случае, а именно с этим сном, все совсем иначе. Мне даже сейчас, спустя два года, достаточно чуть прикрыть глаза, и я как наяву опять его вижу. И не только вижу, еще и переживаю его по новой, испытывая все те эмоции, что испытал в первый раз.
Окаменевшие волны оловянно-серого цвета, стелились в даль, даже клочья пены на их гребнях не сияли обычной белизной. На грязно-сером небе, таком же неподвижном, как и вода, не было ни облачка. Линии горизонта просто не существовало. Где-то там, далеко, каменное море сливалось со стальным куполом в одно целое, но не было ничего, что можно было бы назвать границей обеих стихий, только скалистый остров с какими-то развалинами, как будто вырастал из каменных волн, подпирая такое же каменное небо. Я стоял на высоком скалистом гребне и смотрел вдаль. Мертвое небо, лишенное туч, вызывало тупое безразличие. Однако вид застывшего неподвижно моря, почему-то, причинял мне боль. Морские просторы, символ вечной жизни и существования во веки веков, наперекор всем могущественным силам, просто не могли окаменеть.
Я закрыл глаза, а когда снова их открыл, увидел Аврору, ту самую, которую когда-то любил, но не смел ей в этом признаться, ту самую, которую не смог уберечь и чье тело я собственноручно предал плазменному огню. В глухой тишине она бежала по волнам в сторону берега, а за ней, настигая ее, катилась тьма. Единственное движение в застывшей пустыне, мрачная черная масса, напоминавшая тучу, а может быть, густой клуб тумана. Я бросился к краю уступа, желая помочь девушке, но отчего-то я был уверен, что не могу коснуться ногами твердых волн, иначе и я окаменею так же, как и они.
Хищная тьма клубилась все ближе, догоняя убегающую из последних сил девушку. Охваченный ужасом, я знал, что преследующий девушку чудовищный сгусток, это смерть, не только ее, но и моя, и всех, кто находится рядом со мной. И я не мог ей помочь, не знал как. Я был последней живой частью этого Мира и был я уверен, что стоит мне шагнуть на каменные волны и я окаменею, подобно им, а вместе со мной окаменеет и весь Мир.
Девушка была обречена. Ей предстояло погибнуть среди вездесущей тишины, став жертвой зловещей тьмы. Каким образом я мог ей помочь? Как я мог бороться с тем, что ее преследовало? Как я мог противостоять тому, что способно пожрать целый Мир?!
Где-то далеко, на самой границе, дальше которой не достигал взгляд, виднелась черная точка, столь маленькая, что казалась лишь песчинкой среди барханов пустыни И вдруг я понял, что эта точка, малая часть той самой огромной клубящейся тучи, часть, оставленная вдали, вырванная из тела Тучи, чтобы та не мешала! Я понял, что это спасение И в то же мгновение, едва я осознал, что это такое, тишина взорвалась! Странная точка на горизонте уже не была неподвижной, она вздрагивала, словно пытаясь вырваться из невидимых пут, пульсировала в такт моему сердцу. Ветер усилился. Девушка была недалеко от берега, но уже не бежала. Она лежала на гребне неподвижной волны, пытаясь заслониться от надвигающейся черноты.
В ярости от своей беспомощности, в страхе, что мне опять придется видеть, как погибает Аврора, я протянул руки к черной точке в непроглядной дали. Я не в силах был издать ни звука, но одного этого жеста было достаточно в качестве призыва.
Невидимые путы поддались! Черная точка устремилась к мрачной массе, все увеличиваясь, теперь она была уже пятном, большой глыбой, разбивающей окаменевшие волны, вот только из угольно-черной, она становилась пурпурно-красной, как будто раскалялась, мчась на полной скорости Внезапно Мир ожил! Тьма, несшая смерть Авроре и всему Миру, замедлила свое движение, но алая тень, несшая спасение, все так же летела ей навстречу Я услышал крик тонущей в море девушки и бросился в волны. Когда моя голова и плечи показались над водой, я увидел, как девушку окутало нечто, напоминавшее алый светящийся шар. Могучие удары волн сотрясали его. С грохотом и шумом вокруг рушились каменные волны, стараясь раздавить, расплющить алый шар, но соскальзывали с его поверхности.