Местные жители привыкли обращаться к помощи монахов обители, когда хотели направить просьбу богам и особенно Мухриану, в честь которого и было построено Святилище Аль Хаба.
Путь мальчика лежал не в само Святилище, а к тому месту, где его нашел старый имам. Он вначале не понял, что влечет его туда. Но затем догадался, что ему там следует что-то найти.
Он там что-то потерял. Что-то такое, о чем совершенно забыл. Какой-то предмет, который выпал из его памяти. Нечто очень важное, что передал ему Ангел.
Перед его глазами мелькали обрывки видений, в которых присутствовал амулет. Могущественный амулет в виде браслета с живым камнем. Амулет, сказал Ангел, послужит свидетельством Истины в тот момент, когда ему потребуется убедить сомневающихся.
Но он совершенно не помнил, куда спрятал его.
Мика принялся ползать по краю высохшего русла, не позволившего ему самостоятельно добраться до Эль Акила.
— Ради всех богов, что ты здесь делаешь? — послышался сзади голос Нассефа.
— Ты напугал меня, Нассеф.
— Так что же ты делаешь?
— Ищу кое-что. Я спрятал это где-то здесь. Ведь они его не нашли, не так ли? Они ничего не говорили?
— Кто? Монахи? Нашли. Оборванного и обожженного солнцем сына торговца солью. Что же ты припрятал?
— Я вспомнил. Камень, похожий на панцирь черепахи.
— Этот, что ли?
Камень находился всего в ярде от того места, где Мику нашел аль Ассад. Он попытался поднять камень, но сил не хватало.
— Подвинься. Я тебе помогу.
Нассеф попытался оторвать Эль Мюрида от камня и в итоге порвал рукав о колючий кустарник.
— О! Мать теперь устроит мне трепку!
— Ну ладно, помоги.
— Да и отец тоже от неё не отстанет, если узнает, что я был здесь.
— Нассеф!
— Ну ладно. Я здесь. — Он приподнял валун. — Как ты ухитрился сдвинуть его раньше?
— Не знаю.
Вдвоем им удалось чуть откатить камень.
— Ишь ты! Что это за штука?
Эль Мюрид бережно взял изящный золотой браслет и сдул с него пыль. Драгоценный камень ярко сверкал даже в такое солнечное утро.
— Ангел дал мне его. Как свидетельство для сомневающихся.
На Нассефа его слова произвели впечатление, но он казался скорее встревоженным, нежели восхищенным. Немного помолчав, он сказал:
— Тебе лучше поторопиться. В Святилище собралась куча людей.
— Они ждут развлечения?
— Они думают, что это может быть интересно, — с подчеркнутым безразличием произнес Нассеф.
Эль Мюрид уже давно обратил внимание на уклончивый характер ответов Нассефа. Молодой человек, не желая себя связывать, во всем избегал определенности.
Они не спеша направились к Аль Хаба. По дороге Нассеф стал понемногу отставать. Эль Мюрид ничего не сказал. Он все понимал. Нассефу не следует ссориться с Мустафой.
В Аль Хаба собрались все монахи и все обитатели Эль Акила. В саду Святилища царила карнавальная атмосфера. Но Эль Мюрид почти не увидел обращенных к нему дружеских улыбок.
За внешней веселостью притаилась настороженность и злоба. Они пришли сюда, чтобы увидеть чьи-то страдания.
Поначалу он думал, что сможет учить их, сможет устроить диспут с настоятелем и таким образом открыть всем глаза на ложность старинных догматов и греховность привычного образа жизни. Но сейчас он видел, что господствующим настроением здесь является злобная одержимость. Об учении не могло быть и речи. В такой обстановке требуется бурное проявление чувств, требуется эмоциональный взрыв.
Он стал действовать по наитию, совершенно не думая. И на несколько минут он сам стал одним из зрителей, наблюдающих за представлением, которое дает Эль Мюрид.