Сидоров и Буланже
Я не вел дневника и не могу припомнить, когда состоялся первый приезд Буланже в Прилепы. За ним была послана коляска, он должен был приехать со своим секретарем, вернее, секретаршей. Сидоров же сказал, что приедет сам, прямо из дому: он был местный и хорошо знал дороги, а может, и бывал в Прилепах, когда еще был человеком малозаметным.
Я никогда не подделывался к власти, никогда не маскировался и не скрывал того, кто я и как живу, не переодевался в пролетарские ризы, продолжал жить так же, как и ранее, покуда мне позволяли средства, словом, был тем же Яковом Ивановичем Бутовичем, каким меня и должны были принимать. И принимали! Вот почему и к приезду Буланже ничто не было изменено или упрощено в прилепском доме. Жизнь текла по раз заведенному порядку, хотя в тот день я был особенно чутко настроен, так как приезд Буланже имел чрезвычайно большое значение и я это вполне сознавал.
Первым приехал Сидоров. Крестьянин из села неподалеку от имения старой помещицы Жуковской, он ещё в молодости где-то на заводе вступил в партию эсеров, вернулся в деревню и крестьянствовал. Во время войны был призван, попал в Петроград, там устроился и на фронт не пошел. Пребывание в Петрограде не прошло для него даром: он превратился в ярого революционера. После февральского переворота был назначен комендантом одной из пригородных станций, но проработал недолго, вернулся на родину, здесь был избран начальником Тульской уездной милиции. Человек смелый, он ничего не боялся, а потому вскоре завоевал себе положение и пользовался большим авторитетом в уезде. Это был белобрысый, небольшого роста, сутулый, некрасивый человек в золотых очках, напоминавший скорее фабричного, чем крестьянина. Покаржевский сумел войти к нему в доверие, убедил его в значении Прилеп, и в его лице мы имели защитника.
Павел Александрович Буланже приехал из Тулы. Его сопровождала секретарша, милая молодая женщина Елизавета Петровна Ческина, еврейка по происхождению. Если в очень отдаленные времена существовал матриархат, который потом сменился патриархатом, то в первые годы революции установился секретариат. Секретари, а чаще секретарши, имели большое влияние на своих начальников. К числу таких секретарш принадлежала и Ческина. Буланже был два раза женат, имел детей от обеих жен, с обеими разошелся, и последней его привязанностью была Ческина. Буланже был уже старик, ему, вероятно, было не менее шестидесяти лет. Он был выше среднего роста, жилистый, сухощавый, далеко не богатырского сложения. Волосы у него были седые, нос большой и красный, бородка небольшая, седенькая, подстриженная клином, довольно жиденькая, она так и ходила, когда он говорил или смеялся, словно жила и действовала самостоятельно. Ходил он наклонившись вперед, иногда слегка горбился и производил впечатление человека пожившего. Это был, несомненно, очень умный человек, притом широко образованный. Держался он превосходно, был человеком воспитанным, много путешествовавшим на своем веку, а потому был интересным собеседником. Кроме того, было известно, что одно время он был близок к Толстому и слыл ярым толстовцем. Ко дню его первого приезда в Прилепы я узнал о нем и его прошлом кое-что интересное.
Буланже были выходцы из Франции, но ничего не имели общего с фамилией знаменитого французского генерала Буланже.[166] Их предок приехал в Россию по делам, тут и остался; его внуками и были Павел Александрович и Владимир Александрович Буланже. Последний стал выдающимся специалистом по огородничеству. Павел Александрович получил хорошее образование и, человек очень способный, быстро сделал карьеру. Он стал заведующим финансовым отделом Московско-Курской железной дороги и по роду службы нередко наезжал в Тулу. Не знаю, где и когда состоялось его знакомство с Толстым, но он стал часто бывать в Ясной Поляне, и Лев Николаевич его полюбил (в этом я не вижу ничего удивительного, так как Буланже был интересный человек).
Именно тогда его постигло несчастие: рухнула его карьера. Буланже был человек с большим темпераментом, страстный и увлекающийся. Он любил играть в карты и в один несчастный вечер проигрался в пух и прах. Чтобы расплатиться с долгами, он позаимствовал в кассе железной дороги. Вероятно, рассчитывал расплатиться или замазать расход «не по прямому назначению», но это ему не удалось. Когда обнаружилась растрата, Буланже грозили самые серьезные последствия и он скрылся за границу. Прожив там долго, побывав в Англии и других странах, он вернулся в Россию и устроился вблизи Ясной Поляны, в Телятниках, где начал разводить клубнику с таким успехом, что вскоре оказался главным поставщиком этого товара в город Тулу. Клубника давала ему возможность существовать, так же как и пчелы (он был ученым пчеловодом и замечательным практиком), но главным интересом в этот период его жизни было толстовство. Ежедневно он бывал у Толстого, часто Толстой у него. Имя Буланже известно всем, кто знает биографию нашего знаменитого писателя. По своим политическим убеждениям Буланже был правым эсером, и меня интересует вопрос, знал ли об этом Толстой.[167]