С другой стороны, шведский король Иоанн, союзник Баториев, по всем северным границам от Корелы, или Кексгольма, до пределов Эстляндии продолжал также сильные нападения. Выше уже сказано, что он еще при начале войны напал на Новгородскую и Псковскую области. Его адмирал Бенгт Севризон Гилленлод приплыл под Нарву, превратил в пепел лифляндское предместье оной и неоднократно поджигал Ивангород; там же захватил несколько купеческих русских судов и отвел в Ревель и Стокгольм; потом запер Нарву с сухого пути и многих находившихся там россиян изрубил. А хотя вскоре россияне прогнали его с великим уроном и преследовали до Нингофа, Гариена и Вика, но не вытеснили из Эстляндии. Между тем другой шведский полководец Понт де ла Гарди со стороны Финляндии разорял русские засады, выжег Кексгольм бранскугелями, а оттуда в январе 1580 года, хотя и с великим трудом, по льду пришел к своему товарищу; и поскольку во время похода царя Ивана Васильевича по всем почти знатнейшим городам лифляндским и эстляндским оставлены были засады русских войск, то оба сии полководца шведских на них особенно обратили свое оружие. Крепости Падис по семимесячной, Везенберг по двухнедельной осаде, а Толеборг через четыре дня взяты были сдачей, и россияне выпущены по договору. После того де ла Гарди отправился в Стокгольм за свежими войсками и военными припасами, а в отсутствие его вытеснены были россияне из всего эстляндского Вика, взяты Лоде, Виккель и замок Леальский. Но в Гапсале они упорно защищались и уступили (9 августа) не иначе, как с дозволением свободного выхода. Потом де ла Гарди, возвратившийся со свежими войсками и с титулом Ингерманландского и Эстляндского наместника, немедленно ворвался в Новгородскую область, выжег Сыренеск, или Нейшлосс, 27 июля, изрубил встретившийся отряд россиян и пошел под Нарву, куда прибыл флотом и адмирал Клас Флемминг с тяжелой артиллерией. Третьего сентября 1581 года начата была осада, и двое суток с трех сторон из 24 орудий производимая стрельба сделала большие отверстия, но россияне еще не сдавались. Сделан был потом приступ самый жестокий. Сопротивление было всевозможное, и когда, по сказанию шведских историков, изрублено уже было 2000 стрельцов, 300 дворян со служителями и множество других всего якобы более 5000, то осажденные 6 сентября сдались. После сего неприятель обратился на супротиволежащий Ивангород и по нему открыл жестокую пальбу, но тамошний гарнизон, видевший уже взятие Нарвы, сам по договору 17 сентября без обороны уступил свое место. Вслед затем 28 сентября взят был Ямбург, а 10 октября Копорье. Город Виттенштен несколько долее держался, но недостаток припасов и неприятельская стрельба принудили 26 ноября и оный к сдаче. Кончив сии завоевания, де ла Гарди имел торжественный въезд в Ревель и слушал в русской церкви Святого Николая благодарственный молебен за успехи шведского оружия с поминанием своего имени. После сего предложил он Баторию готовность свою прийти со шведским и немецким полками и артиллерией под Псков. Но честолюбивый король, думавший уже после завоевания Пскова отнять и у шведов Эстляндию, как пишут лифляндские историки, не принял сего предложения, хотя и продолжал дружескую переписку со шведским королем. Польские же историки пишут, якобы Баторий жаловался, что ему не помогают шведы. Засим, пока осада Пскова продолжалась, шведские, равно как и польские, отряды отнимали у русских другие городки и местечки в Лифляндии, а иные по озерам Чудскому и Псковскому, и по окрестным берегам перехватывали псковские суда и грабили селения. Но взаимно и русские, выходя из Новгородка (Нейгаузена), Печерского монастыря, Изборска, Гдова и Дерпта, побивали сих бродяг и отнимали у них награбленное. Псковская летопись говорит, что шведы в сию войну отбили в одной Эстляндии 10 городов, занятых нашими войсками, а воевод и людей всех побили, и присовокупляет к тому: «И сбыстся писание, еже аще кто чужого похощет, помале и своего останет. Царь Иван не на велико время чужую землю взем, а по мале и своей не удержа, а людей вдвое погуби».
Достойна здесь особенного упоминания жестокая осада, каковую тогда же вытерпел и Псково-Печерский монастырь, старавшийся помогать Пскову ловлением и побиванием неприятельских отрядов, перехватыванием их обозов, с припасами шедших ко Пскову и возвращавшихся оттуда из отпускаемых войск в Литву с награбленным имением и с пленными. Баторий, занятый преимущественно Псковом, терпел пока сии оскорбления. Но когда привозившего ему порох из Риги переводчика Иоакима, возвращавшегося с отрядом отпущенных из-под Пскова с пленными наемных лифляндских войск, около 300 человек, и весь их обоз печорские люди 25 октября близ монастыря своего, на речке Пачковке, разбили, самого переводчика с несколькими ратниками до 30 человек и с ними более 30 телег полонили и забрали в монастырь, а прочие, ушедшие обратно во Псков, донесли о том королю, то он, выйдя из терпения, прислал 29 того же месяца под монастырь отряд немцев с тремя осадными пушками под начальством немецкого полковника Георгия Фаренсбаха с подначальными ему офицерами Вильгельмом Кетлером, племянником герцога Курляндского, Рейнгольдом Тизенгаузеном из Берзона, Каспаром Тизенгаузеном из Одензе и Юрием Кранбеком. Осада монастыря была начата 5 ноября, за день до снятия осады Пскова, и всеми тремя направленными в одну башню пушками скоро сделан был пролом, в который устремился неприятель с лестницами. Но монахи, вынесши на пролом сей старую икону Успения Божией Матери, храбро отбивались. Рейнголд, Каспер и