* * *
А за воротами этой общины проходила обычная московская жизнь. С несправедливостью, грязью, нищетой, тяжким детским трудом. Городские власти не утруждали себя тем, чтобы заглядывать в трактиры, лавочки и мастерские и проверять, как там живется самым молодым сотрудникам. Однако, если факт чрезмерной эксплуатации детей сам лез на глаза городовому, он мимо факта не пройдет, он доблестный, хотя и толстый. И в газетах то и дело попадались сообщения с заголовками типа «Еще непосильная ноша», «Опять непосильная кладь» или «Опять ребенок вместо лошади».
К примеру, как-то по Всехсвятской улице (нынешней улице Серафимовича) шел Дмитрий Маторин, тринадцати лет, и «нес на голове непосильную ношу, часто снимал ее с головы и останавливался, чтобы передохнуть». Он попался на глаза городовому, тот вызвал дворников, и в результате мальчик вместе с ношей оказался в участке.
Выяснилось, что он по указанию хозяина, Василия Рожкова, несет ни много и ни мало двухпудовый кузов от извозщичьих саней с Большой Дорогомиловской улицы на Большую Полянку.
А что же, тебе хозяин на извозчика дал? спросили у мальчика.
Нет, а на гостинцы пятачок подарил, ответил Маторин.
«Рожков привлечен к ответственности», так заканчивалась журналистская заметка.
Сестры Иверской общины были далеки от всего этого. Хотя «заказчиком» Мити Маторина был их сосед по Полянке.
Храм с подлазом
Церковь Григория Неокесарийского (Большая Полянка, 29) построена в 1679 году Иваном Кузнечиком и Карпом Губой.
В основе храма, разумеется, была легенда. Даже несколько. По одной царь Василий II, возвращаясь из плена, наконец увидал родной Кремль. И так растрогался, что дал обет построить в этом месте храм. А поскольку радостное происшествие случилось 17 ноября 1445 года, в день Григория Неокесарийского, то именно этому, не слишком популярному на нашей родине святому, и была посвящена новая церковь.
Поговаривали также, что именно в этом храме Алексей Михайлович венчался со своей женой Натальей Кирилловной Нарышкиной. Доходили до того, что уверяли здесь, именно здесь крестился Петр Первый.
А что же, тебе хозяин на извозчика дал? спросили у мальчика.
Нет, а на гостинцы пятачок подарил, ответил Маторин.
«Рожков привлечен к ответственности», так заканчивалась журналистская заметка.
Сестры Иверской общины были далеки от всего этого. Хотя «заказчиком» Мити Маторина был их сосед по Полянке.
Храм с подлазом
Церковь Григория Неокесарийского (Большая Полянка, 29) построена в 1679 году Иваном Кузнечиком и Карпом Губой.
В основе храма, разумеется, была легенда. Даже несколько. По одной царь Василий II, возвращаясь из плена, наконец увидал родной Кремль. И так растрогался, что дал обет построить в этом месте храм. А поскольку радостное происшествие случилось 17 ноября 1445 года, в день Григория Неокесарийского, то именно этому, не слишком популярному на нашей родине святому, и была посвящена новая церковь.
Поговаривали также, что именно в этом храме Алексей Михайлович венчался со своей женой Натальей Кирилловной Нарышкиной. Доходили до того, что уверяли здесь, именно здесь крестился Петр Первый.
Но это, конечно, не больше, чем вымыслы.
Храм, однако же, вышел на славу. Первый этаж его расписан наподобие одного из известнейших российских памятников церкви Воскресения на Дебре (г. Кострома). Кстати, с возникновением поволжского «оригинала» тоже связана довольно симпатичная легенда. Якобы Кирилл Исаков, костромской торговец, ведший дела с Англией, получил от своих иноземных партнеров вместо бочки с вином бочку с золотом. Будучи предпринимателем кристальной честности, Кирилл счел невозможным просто так воспользоваться этой щедростью судьбы и написал об ошибке своим иностранным партнерам. Те испугались не на шутку ладно бы просто потеря драгоценных металлов, дело пахло серьезным судебным процессом за ввоз контрабандного золота. В результате англичане попросили своего российского партнера употребить это золото «на богоугодное дело», и возникла известная церковь.
Изразцы же храма на Полянке сделаны известным мастером Степаном Полубесом.
Эта церковь поражала, завораживала москвичей. Аполлон Григорьев восхищался: «Остановитесь на минуту перед низенькой, темно-красной с луковицами-главами церковью Григория Неокесарийского. Ведь, право, она не лишена оригинальной физиономии, ведь при ее созидании что-то явным образом бродило в голове архитектора, только это что-то в Италии выполнил бы он в больших размерах и мрамором, а здесь он, бедный, выполнял в маленьком виде да кирпичиком; и все-таки вышло что-то, тогда как ничего, ровно ничего не выходит из большей части послепетровских церковных построек. Я, впрочем, ошибся, сказавши, что в колоссальных размерах выполнил бы свое что-то архитектор в Италии. В Пизе я видел церковь Santa Maria della Spina, маленькую-премаленькую, но такую узорчатую и вместе так строго стильную, что она даже кажется грандиозною».
Даже строгие авторы известного путеводителя «По Москве» (издание братьев Сабашниковых, 1917 год), как только речь зашла об этом храме, сбились с интонации, заговорили словно древние былинники: «Поодаль, на правой стороне переулка виднеется группа убогих деревянных поповских домиков на типично замоскворецком «монастыре». Среди них возвышается сказочно красивый храм Григория Неокесарийского, что при Полянке (или что в Дербицах, как его звали в старину), построенный в 16681679 гг. «из казны Великого Государя царя Алексея Михайловича» по указанию духовника его, Андрея Саввинова, бывшего священника прежней здешней деревянной церкви Григория Неокесарийского Главная красота в наружной отделке храма его «ценинное» убранство, пояс цветных изразцов XVII в., блещущих свежими красками, точно они сделаны вчера. Сохранилась и древняя раскраска церкви. Все вместе характеризует пристрастие эпохи к яркой красочности. Войдем во вторые ворота церковного двора. Красивы детали, напр., наддверные кокошники в главном кубе храма. Очень хороши оконные наличники, видные сбоку, со двора. Из пристроек левая от главного входа относится к 1834 г.; она грубо нарушает изящную архитектуру храма, не щадя его деталей; правая старая, может быть, современная построению храма. Над главным входом, по-видимому, когда-то был соответствующий изразцовый фриз; в дверной арке уцелела раскраска, сохранившаяся и на других тесаных архитектурных деталях храма. Прелестна колокольня, с ее расцвеченными жгутами, служащая и входом в храм.