Е-мое, испуганно пробормотал Леха, склоняясь над лежащим. Сапог, по ходу, он скопытился
Уголовник озабоченно разглядывал кулак на костяшках краснела ссадина.
Туда ему и дорога, бросил он, наклоняясь над Керосином. Ткнул носком казака в ребра. Дышит. Оклемается.
Сапог взял с телевизора старую газету, вытер руки.
Значит, так, Леха. Пока ты еще не нарезался, садись в свой «Майбах» и поезжай за телками.
Как за телками? растерялся Леха. Он перевел взгляд на Керосина, словно тот должен был открыть глаза и подсказать, где именно можно было найти подходящих телок.
Вот так, невозмутимо ответил Сапог. Я хочу сегодня оторваться, и я оторвусь. Мне нужна любая дырка.
Хех, была бы пятница или выходные, можно в Согру поехать, там в ДК дискотека, запротестовал Леха. А щас что? Вон, уже темно! И ветрюга какая, дальше хера не видно! Где я тебе баб найду?
Тебе придется напрячься. Прояви смекалку, наконец. Хочу сегодня вечером загнать красный «кадиллак» в лохматый гараж. Давай, дуй.
У Лехи было такое выражение лица, словно от него требовалось слетать на луну, отколоть от нее пару кусочков в качестве доказательства и вернуться до наступления ночи.
Леня, мне все это не нравится, мрачно заговорил Данилыч. Все это Он сделал резкий жест в воздухе.
Ну?
Старик выпустил воздух сквозь сжатые зубы:
Это все неправильно. Не по-людски.
Сапог метнул взор на Леху, который нерешительно переминался с ноги на ногу:
Ты еще здесь? А мне послышалось, что хлопнула дверь и «Нива» уже попердывает
Глубоко вздохнув, Леха вышел из хибары. Спустя мгновенье лязгнули ворота гаража.
Надо вызвать «Скорую», хмурясь, сказал Данилыч. Он указал корявым пальцем на бесчувственного Керосина. Ты же не хочешь снова оказаться на нарах?
Сапог желчно рассмеялся:
Какая «Скорая», батя? Очнись. Никто сюда не поедет, а если Керосина и заберут, то выкинут на ближайшей помойке, как дырявый гандон.
Не надо было его вообще сюда впускать.
Данилыч подошел к наркоману и, присев на корточки, стал рассматривать тряпку на его костлявом запястье.
Приподнялся, поискал глазами и, взяв с настенной полки длинную отвертку, вновь склонился над молодым человеком. Осторожно отодвинул край тряпки и едва не отпрянул, изменившись в лице:
Бога в душу мать, вырвалось у него, когда перед глазами мелькнула голая кость. Вонь стала сильнее, она будто сочилась ядовитыми газами, как зловонные испарения над гиблым болотом.
Сапог равнодушно глянул на жуткую рану наркомана и сплюнул:
Ему и так недолго осталось.
Леня, о чем он это говорил? негромко поинтересовался Данилыч, расправляя тряпку отверткой, так чтобы прикрыть гниющую дыру. Что он знает про тебя? Что за подвал?
Сапог метнул в отца пронзительный взгляд.
Самому интересно, нехотя обронил он. Ничего. Придет в себя, я с ним тет-а-тет побеседую.
Самому интересно, нехотя обронил он. Ничего. Придет в себя, я с ним тет-а-тет побеседую.
Несколько минут никто ничего не говорил, разговор между сыном и отцом явно не клеился. Наконец Сапог налил себе еще, выпил и, не закусывая, вышел в гараж, закрыв за собой дверь.
Уставился на громадную дверь, ведущую в подвал. Когда-то там внизу была обычная смотровая яма, но в свое время Сапог предложил приятелям расширить пространство, а вместо обычного деревянного настила установить массивную дверь. Причем с навесным замком.
Уголовник коснулся носком стоптанного казака проржавевшей дужки замка. Затем присел, медленно провел пальцами по неровным щелям. Оттуда веяло ледяным холодом.
Что ты про меня знаешь, гаденыш? очень тихо промолвил он. Я очень хочу получить ответ на свой вопрос. Очень.
Сапог посмотрел на ряд жестяных банок, стоявших в ряд на заляпанной машинным маслом полке. Болты, гайки, шайбы, солидол, застывший как воск, остатки краски
Ключ оказался там, где лежал и всегда, в мятой исцарапанной темно-зеленой банке из-под конфет.
Погода стремительно ухудшалась. Разъяренный ветер неистовствовал, едва не сбивая с ног, и Саша спряталась за спину сестры. С трудом вынимая из сугробов замерзшие ноги, девочки брели вперед, с тщетной надеждой всматриваясь в ледяную пургу.
Когда же мы придем? захныкала Саша. Ее ресницы, покрытые тончайшей пленочкой льда, напоминали серебряные иголочки.
Марина остановилась, оглядываясь по сторонам.
«Переезд. Тут должна была проходить железная дорога, вспомнила она. Или мы все-таки заблудились?!»
За их спинами, рассекая мглу светом фар, неторопливо ползла какая-то машина. Марина вяло подняла руку, но автомобиль, буксуя колесами в снежной каше, равнодушно пропыхтел мимо.
Почему никто не останавливается? дрожащим голосом спросила Саша, прижимая к себе припорошенного снегом Тима. Они же нас видят!
«Потому что никому нет до нас дела, Сашок, грустно подумала Марина. Ей хотелось кричать от досады и бессилия, кричать и ругаться нехорошими словами, которые так часто используют мальчишки в школе и дядя Паша и тетя Маша, у которых они живут, и лишь присутствие младшей сестры заставляло девочку сдерживать свои эмоции.
«И надо же такому случиться в тот день, когда нас приехали забирать в новую семью!»